Кремль впал в шок, который усугубили рассуждения представителей европейских правительств о том, что, в принципе, пора подумать и о резком сокращении поставок российского газа за счет развития альтернативных энергоисточников, а также оптимизации как собственных (норвежских), так и дополнительных (азиатских) возможностей. Попытки отыграть ситуацию политическими и юридическими методами не удались. Даже благосклонно относящиеся к Москве политики и финансовые гиганты лишь кивали друг на друга и рассказывали российским представителям, как они сожалеют о столь дурном развитии событий — но изменить ничего не способны при всем желании. А суды, инициированные российскими компаниями и правительственными учреждениями, закончились проигрышем истцов — как сразу честно предупредили частные адвокатские конторы из Швейцарии и США, представлявшие интересы России.
Выход, казалось, нашла собравшаяся в Тюмени расширенная коллегия Минэнерго РФ. С подачи сибирских компаний она предложила правительству — и правительство предложение с удовольствием приняло — отключить от нефтепроводов Татарстан и Башкирию, основных поставщиков высокосернистых нефтей, смешиваясь с которыми качественная сибирская нефть и превращается в дешевый второсортный Urals. Постановление правительства вышло практически мгновенно, и уже через неделю две независимые компании, немецкая и английская, официально подтвердили, что теперь российская нефть на выходе из экспортной трубы резко отличается по своим параметрам от Urals, соответствует ужесточенным требованиям ОПЕК и энергетического комитета ЕС, а потому, как и предлагает московское руководство, может, во-первых, продвигаться под новой торговой маркой Tumen, во-вторых, вернуться на европейский рынок. В ответ энергетический комитет рекомендовал России обеспечить мониторинг качества нефти в течение полугода, после чего выводы будут изучены и проверены европейскими специалистами, которые и вынесут рекомендации о допуске или недопуске Tumen на западный рынок. К тому времени, заявили представители комитета, Россия, возможно, сумеет отрегулировать внутренние проблемы с поставщиками нефти.
Проблема сводилась к позиции Татарстана. Вместе с Башкирией он сразу начал опротестовывать постановление, фактически переводящее республику из доноров федерального бюджета в последнего нищеброда. Как и следовало ожидать, федеральный центр оказался глух ко всем уговорам, мольбам и угрозам прекратить финансирование федеральных программ на территории регионов. Москва лишь нервно гарантировала, что бюджетники и пенсионеры в ущемленных республиках «не окажутся в проигрыше по сравнению с другими регионами» — но не стала уточнять, каково придется другим регионам. Потом уговоры Кремлю надоели, и он цыкнул на сварливые территории. Башкортостан, последние годы стабильно сокращавший добычу нефти, нехитрый намек понял и досаждать перестал. Татарстан, сумевший аналогичное падение сократить и повернуть вспять, не перестал — а подал в международный суд в Лозанне иски против ЕС и правительства России.