— Да зачем отделение? — попытался остановить их Борис. Не хватало еще, чтобы через милицию выясняли в департаменте его личность. — Я приду в себя сам.
Милиционеры переглянулись: видимо, они говорили с задержанным о разных вещах и не понимали друг друга. Бронежилеты прикрывали погоны, и трудно было определить, кто они по званию. Хотя по наглости усатый мог быть сержантом. Сержант — это плохо. Это очень часто бездумный исполнитель, показывающий свое рвение перед любым начальством. А начальников у сержанта — хоть пруд пруди…
— Отставить разговоры! — словно для того, чтобы не разбивать стереотип, потребовал сержант. — Ты подозреваешься в убийстве киоскера, поэтому оставим объяснения для следствия.
В убийстве? Киоскера?..
— В убийстве? Киоскера? — Кажется, Моржаретов не только в словах, но и в интонации повторил Соломатина, когда Глебыч сообщил ему новость.
— Подозревается, — уточнил муровец. — Хотя многое против него.
— Что именно? — потребовал Моржаретов. Не потому, что при приеме Соломатина на службу именно он писал поручительство за него и в случае чего он же первый и пойдет на ковер к Директору. Он просто категорически, однозначно не верил в случившееся.
Торопясь, что Глебыч опередит, добавил самый, на его взгляд, веский аргумент:
— Между прочим, в Америке первый набор налоговой полиции был или расстрелян, или полностью скомпрометирован. И отбывал срок кто в тюрьмах, кто в забвении.
— Около сожженного киоска и трупа ларечника нашли его удостоверение.
— Его могли подбросить. — Моржаретов даже удивился такой мелочевке, на которую Глебов обратил внимание.
— В руках у погибшего парня была зажата разбитая бутылка водки. На ней — отпечатки пальцев Соломатина.
— Ее могли вложить в руку, — не думал сдаваться и начопер.
— У Соломатина ушиб головы, и предположительно, той самой бутылкой.
— Что еще? — не стал терять больше время Моржаретов. Звонок Глебыча застал его у порога — тот скорее всего хотел предупредить его раньше, чем новость пойдет гулять по самому департаменту.
— На месте трагедии нашли пуговицу.
— Которая, конечно же, оторвана как раз с рубашки Соломатина.
— С костюма. Вы же все там ходите в костюмах.
Моржаретов на этот раз ничего не ответил, хотя и про пуговицу можно было сказать, что она подброшена. Но слишком много набирается всяких деталей, которые ложатся в русло только что выстроенной легенды, на которые Глебов просто обязан был обратить внимание.
— Где он сейчас?
— У нас на Петровке. Анализ крови показал, что в момент убийства он был если не пьян, то выпивши.
Такое могли подстроить только профессионалы. Моржаретов, ни на миг не сомневающийся, что Соломатин здесь ни при чем, мог сделать для себя только такой вывод. Больше того: если это не цепь случайностей, то очень хорошо продуманная провокация. Кем? Кому насолил Соломатин? В последнее время он участвовал только в освобождении заложника и в неудачной попытке захвата «черного списка». Его кто-то узнал или просто выследили?