— Помыслы — благородные, исполнение — преступное, а вот последствия будут страшные. Придет победа, радоваться которой будет грех.
Не прозорливость фронтовика, принявшегося за еду, удивила, а то, что говорил он о падении «восьмерки» ГКЧП как о свершившемся факте. Неужели они так ничего конкретного и не предпримут? Они ведь тоже должны видеть, что на защиту Белого дома Москва практически не поднялась, а пять-семь тысяч на десятимиллионную столицу — это меньше, чем капля в море. И если Ельцин победит, это случится не потому, что народ встал на защиту российского правительства и демократии, а потому что ГКЧП проявляет нерешительность. А последствия…
Сейчас, наверное, идет звездный час Горбачева. Не должно быть ничьей победы. Ничьей! Только это спасет страну от противостояния и сведения счетов. Горбачев должен, обязан все спустить на тормозах. Ради высших интересов, а не личных амбиций, он должен сказать: да, я был болен, ребята погорячились, но сейчас я приступаю к своим обязанностям. Конечно, демократу ему этого не простят, обвинят в пособничестве ГКЧП и, в конечном счете, сбросят с поста. Но он бы спас страну. Неужели не поймет этого? Не увидит? Не пожертвует собой ради спокойствия миллионов? Ведь даже если он вернется и останется в Кремле, все равно теперь станет пешкой, которую начнут упрекать этим путчем — твои, Михаил Сергеевич, друзья, твои приближенные. Эту пешку будет хватать за голову любой политик средней руки и переставлять в необходимом себе направлении. Она уже не возьмет ни одной фигуры. Потом ее сбросят с поля, освобождая оперативный простор, но к этому времени уже не будет и страны. В самом деле, пиррова победа, прав фронтовик. Ну, сделай хоть что-то для страны, Михаил Сергеевич. За весь развал и бардак, что сотворил — только это…
Андрей тоже заметил, что думает о событиях уже в прошедшем времени. Не оттого ли увеличился и поток к Белому дому, что выжидающие учуяли запах поражения «восьмерки»? Тоже станут героями. Что ж, а он не пойдет на этот пир. Не такой победы он желал бы родине. Такой победы врагу не пожелаешь, потому что и победители, и побежденные — из одной страны. Из одной семьи…
До шестнадцати часов, когда нужно звонить — будить Мишку, оставалось уйма времени, и Андрей пошел на Киевский вокзал. Там дождался, когда освободится местечко в уголке, сел, расслабился, прикрыл глаза. И понял, что раздражало его все время, чего не хватало — путч заставлял забывать о Зите. Нет же, нет, только не это. К черту политику, когда страдает родной человек.