— В город тебя впустили сразу, да? Трусы! — он брезгливо поморщился.
Воздух был таким прозрачным, что даже гримасу увидели все.
Дэйн педантично расправил снежно-белые манжеты и облокотился на парапет:
— Кто это с тобой? А-а... Даже так... Снимаю шляпу. — он действительно снял украшенную перьями шляпу и поклонился Рину. — Я подозревал, что вы существуете.
— Эльрик, — Бог не удостоил ответом смертного, в кои-то веки поведя себя так, как должно Богу. — Я не смогу ничего сделать. Извини.
— Почему? — это Ильтар. Он не отрывал глаз от сестры, но слышал каждое слово Рина. — Почему? Ведь ты — Бог.
— Ты меня недооценил, Торанго, — прогрохотал Дэйн, — признайся! И переоценил своего покровителя. Я об этом, новом. Кстати, его ты тоже собираешься предать, или как?
Эльрик молча смотрел на стены, на единственную башню, уносящуюся в небо, скользнул взглядом по Дэйну, по влюбленной паре, вмурованной в прозрачный камень.
— Даже не думай. — маг снова облокотился на парапет. — Тебе не хочется пофилософствовать, Предатель? Итак, любовь! Самое сильное чувство. Влюбленные способны на многое... Да что там! Они способны на все. Ты об этом, правда, не знал. Теперь — знаешь. Я построил свой замок из их любви! Как тебе это, Торанго? А ведь в Готтхельме мою докторскую сочли преступной, нарушающей все законы божеские и человеческие!
Ты пылаешь ненавистью, убийца. Ты, и твои прихвостни... Или это прихвостни твоего собутыльника? Знаешь что будет, если ненависть столкнется с любовью? Вы погибнете. Просто погибнете. Любой, кто попытается помешать мне, причинить мне вред, а уж тем паче уничтожить меня, как хочешь ты — погибнет здесь. Или... ты ведь умеешь ненавидеть, верно, Предатель? Или ненависть окажется сильнее, и тогда... Ты уже догадался?
— Они погибнут. — пробормотал Ильтар. — Эолантэ и Айсор.
— Ага, так его Айсор зовут. — Эльрик постучал пальцами по луке седла.
Ильтар глянул на Шефанго с каким-то ужасом и отъехал подальше.
— Дыши ровнее. — повторил де Фокс. — Это приказ.
Он выпрямился в седле. Поднял руки, словно нащупывая в воздухе что-то... И меч лег ему в ладони. Очень длинный, обоюдоострый, с тонким стройным лезвием и двумя изящно выгнутыми гардами. Это был страшный меч. От него веяло смертью. В первый раз за вечность божественная сущность Рина содрогнулась от ужаса — он осознал, что даже его можно убить. Одним единственным оружием. Оружием, что сильнее любых Богов.
— Дурак ты, Дэйн. — ласково сказал де Фокс. Спешился. И лениво пошел к замку.
Распахнувшаяся пустота властно потянула Рина в себя. Это не было пустотой небытия. Это было какое-то чудовищное ничто. Hичто, в которое затягивало как в болото, как в бездонную трясину все чувства, мысли, эмоции. Ничто, жадно пожирающее страх, ненависть, радость, любовь...