— Все будет хорошо, родная, — ласково произнес он. — Я тотчас поднимусь к Лизе.
— Я пойду с тобой, — быстро сказала Наташа.
— И Татьяну возьмите, пусть посидит там, вдруг Лизе что понадобится, — велела Долгорукая.
Спустившегося в гостиную вскоре после их ухода Репнина она встретила с заметной холодностью.
— Я чем-то обидел вас, Мария Алексеевна? — растерялся Репнин, почувствовав ее колкий, ледяной взгляд.
— А как вы полагаете, я должна расценивать ваше вторжение в мой дом?
— Вторжение?
Именно так. Ведь это вы привезли к нам эту ужасную ведьму и насильно возложили на нас обязанность выхаживать ее. А между тем, у нее есть своя семья, и родной племянник живет не в лачуге!
— Но я подумал, что вы лучше отблагодарите ту, что спасла жизнь вашей дочери…
— Спасла? — надменно рассмеялась Долгорукая. — Да не она ли растревожила ее своими нелепыми бреднями? Не она ли заморочила Лизе голову, и та вообразила, что она — не моя плоть и кровь? Не по ее ли вине моя девочка едва не отказалась от меня, обвинив во всех смертных грехах?!
— Я думаю, если бы вы были откровеннее с Елизаветой Петровной и не пытались искалечить ей жизнь этой противоестественной женитьбой, — Репнин уже пришел в себя от неожиданности ее нападения и заговорил резко и с достоинством, — то вряд ли бы она засомневалась в вашей любви к ней.
— Да вам-то какое дело до моей дочери! — гневно воскликнула Долгорукая.
— Я люблю Елизавету Петровну, — просто ответил Репнин.
— Что? — Долгорукая покачнулась и принялась искать ручку дивана, чтобы опереться. — Что значат ваши слова, князь?
— Не более, чем я сказал, — я люблю вашу дочь.
— И что же вы… тоже были с ней? — прошептала Долгорукая, хватаясь рукою за Сердце.
— Как можно! — возмущенно покраснел Репнин и спохватился: — Но почему — тоже?
— А разве вы не знаете, что стало истинной причиной побега Лизы? — Долгорукая пристально посмотрела на Репнина и, видя, что он действительно не понимает, о чем речь, пояснила: — Между Лизой и Владимиром Корфом была связь, и он бросил ее.
Елизавета Петровна говорила мне о своих чувствах к барону, — после минутной паузы кивнул Репнин. — Но это — в прошлом. И я готов предложить ей руку и сердце, как только будет официально решен вопрос о ее разводе с господином Забалуевым.
— Вот как? — Долгорукая с интересом взглянула на Репнина. — Князь, пожалуйста, присядьте рядом со мной.
И, когда Михаил с холодной вежливостью опустился на краешек диванчика, продолжила:
— Простите меня, князь, если я в пылу отчаяния держалась с вами слишком высокомерно. Признаюсь, ваше известие для меня — удивительная новость и символ надежды. Да, я никогда не одобряла увлечения дочери Корфом и, к сожалению, поторопилась избавить ее от него, выдав Лизу замуж за того подлого обманщика и грязного игрока. Но вы — совсем другое дело! Я была бы несказанно рада, если бы Долгорукие и Репнины породнились еще и через вас с Лизой. Это во всех отношениях достойный брак, а уж коли он также построен на взаимном чувстве, то это просто моя мечта.