— И ты знаешь, как она это сделала? — растерялся Репнин.
— Теперь мне ясна вся картина преступления. Прежде чем поехать в имение, заедем к доктору Штерну — возможно, он подскажет нам, как заставить княгиню выдать себя. Он врач, он понимает толк в уликах, которые оставляют яды.
— Но как же Анна?
— Надеюсь, с ней ничего не случится до нашего прихода, но все же ты прав, нам следует поторопиться!
* * *
— Значит, крепостная? — уперев руки в бока, спрашивала Долгорукая, обходя кругом Анну и оглядывая ее со всех сторон.
По ее приказу управляющий привел Анну на конюшню и привязал к опорному столбу.
— А бежала зачем? — продолжала свой допрос княгиня.
— Карл Модестович хотел надругаться надо мной, — честно отвечала Анна.
— Ты посмотри, какие мы щепетильные! — рассмеялась Долгорукая. — Карл Модестович сладкого захотел, что в том такого? Плохо только, что сладкое это он решил с моего стола взять и разрешения при этом не спросил. Ну, да с ним я потом разберусь. А тебя накажу, за то, что вздумала сбежать от меня!
— Уверяю, у меня не было и мысли скрываться от вас, — тихо сказала Анна, пытаясь с достоинством смотреть в глаза княгине.
— Лжешь! — закричала Долгорукая. — Это барон научил тебя лгать? Мерзавец, всех нас надул, и долга не отдавал, и потешался над нами, выставляя тебя благородной!
— Не смейте так говорить о бароне! — воскликнула Анна. — Он был честный человек и вашему мужу — верный друг. И Петр Михайлович в нашем доме как родной был.
— Что? Что ты сказала?! — сорвалась Долгорукая — ее лицо покраснело и всю ее явно залихорадило. — Да как ты посмела!
— Прикажете выпороть самозванку? — тут же предложил управляющий, с удовольствием наблюдавший эту сцену.
— О нет! Я сама хочу ее наказать. Да так, чтоб другим не повадно было чужих мужей отбивать!
— О чем вы говорите? — побледнела Анна.
— Знаешь, как наказывали беглых крепостных в старину? — Долгорукая оглянулась и увидела среди прочих предметов на стене металлическую кочергу для клеймения телят, схватила ее. — Знаешь? Клеймо ставили на лбу — чтобы впредь не бегали. С клеймом-то далеко не убежишь!
— Правильно, Ваше сиятельство, — зашелся он в довольном смехе, — так ей и надо! Заклеймить тем тавром, что и телят прижигают!
— Опомнитесь! — умоляюще воскликнула Анна. — Вы же женщина, вы же мать…
— Вот как ты заговорила?! — Долгорукая поднесла клеймо к самому лицу Анны. — А когда строила глазки барину, когда соблазняла? Когда отбивала от семьи, а у нас с Петром — трое детей!
— Что вы такое говорите?!
— Все вы такие — лезете в барскую постель, отбиваете мужей у законных жен, заставляете страдать порядочных женщин! Но больше ты никому не причинишь зла! Признавайся, дрянь, что ты его соблазнила, грязная девка!