— Лючия?
Я с трудом сдерживал желание сорвать с него очки и забить его этими очками до смерти.
— Да, Лючия Борман! Где она?
— Не знаю, — пробормотал он. — Я уже два месяца ее не видел.
Я усмехнулся:
— Не надо лгать. Она ваша близкая приятельница.
Она сбежала вчера вечером, дома ее тоже нет, так где же ей быть, как не у своего дружка?
Он быстро заморгал.
— Послушайте, сержант, я едва знаком с ней. Да, мы встречались пару раз, но на этом все и кончилось.
Первый раз мы увиделись на вечеринке несколько месяцев назад и договорились о свидании; когда я провожал ее вечером домой, то был потрясен видом ее пентхауса на Саттон-Плейс! Месяц спустя она мне позвонила и пригласила на вечеринку. Как я уже говорил, это было два месяца назад, и с тех пор я о ней ничего не слышал.
— У меня совсем другие сведения.
Он пожал плечами:
— Я не знаю, кто вам что говорил, сержант, но, видимо, у этих людей слишком богатое воображение или они по какой-то причине ввели вас в заблуждение.
— Вы хотите сказать, что она не появлялась у вас вчера вечером?
— Меня не было дома. Я гостил у друга. Можете проверить, если хотите.
— Она не звонила вам сегодня?
— Нет.
Я долго смотрел на него, пока он нервно переминался с ноги на ногу, и решил, что вряд ли он мог так хорошо разыграть роль.
— Не возражаете, если я проверю квартиру? — спросил я.
— Конечно нет.
Осмотр крошечной квартиры занял не больше полминуты. Соседняя комната была пуста, и никаких следов присутствия женщины.
Я вернулся в гостиную. Карл Ренни посмотрел на меня так, будто ожидал, что в любую минуту я могу достать из кармана складной электрический стул.
— Ну хорошо, — проворчал я. — Я уйду, но обязательно вернусь, если выяснится, что вы мне лгали.
— Я сказал вам правду, — ответил он и, подумав, спросил:
— Неужели Лючия убила своего дядю?
— Нет, но она в этом замешана, — ответил я, не знаю почему.
— От наших свиданий с ней у меня остались странные впечатления, — вдруг неуверенно проговорил Карл.
— В каком смысле? — поинтересовался я.
— Трудно объяснить. — Он пожевал нижнюю губу. — Видите ли, сержант, мне двадцать шесть лет, а ей ну никак не больше двадцати двух, но рядом с ней я чувствовал себя как ребенок.
Я уставился на него, и он внезапно покраснел.
— Знаю, это звучит глупо, но я ощущал что-то непонятное. Она очень красива, и уже одного этого достаточно, чтобы почувствовать себя неполноценным. — Он снова покраснел. — Я не привык к обществу красавиц! Но дело даже не в этом, а в ее отношении.
Я старше ее на четыре года, но, проведя с ней час, ощутил себя четырнадцатилетним подростком на свидании со своей многоопытной тетушкой! Вы понимаете? — Он выжидающе посмотрел на меня, а я отрицательно покачал головой. — Это трудно объяснить, — продолжал он жалобно. — Она резко отличается от других девушек, даже тех, кто старше ее. Меня это раздражало, потому что я прожил всю жизнь в Нью-Йорке и не считаю себя наивным простаком. Но стоило побыть с ней всего-то ничего, и — черт побери! — ну просто несмышленыш в коротких штанишках. Очень неприятно! И невозможно выделить ничего конкретного в ее словах, поступках. Идиотское ощущение! — Он медленно покачал головой, и меня бы не удивило, если бы она у него тут же отвалилась.