— На, возьми. Тебе, может, больше надо?
— Больше не надо. Я отдам месяца через три.
— Да брось ты, не нужно ничего отдавать…
— А я отдам. — Она не глядя расстегнула сумку, просунула в щель тонкую стопку фиолетовых купюр, снова застегнула замок. — Спасибо.
— Не за что, Маша. Приходи в любое время… И еще я хотел сказать. Про ту историю, с тем парнем, помнишь, шесть лет назад. С тем парнем, с которым ты целовалась в школьном вестибюле… Я тогда, наверное, погорячился…
— Дело прошлое. — Маша оборвала начатую фразу и вышла, не попрощавшись.
Мать тут же появилась из кухни. Спросила, безуспешно пытаясь скрыть тревогу в голосе:
— Что, поговорили уже?
— Поговорили. Я побежала, меня там ждут внизу. Да не смотри ты так, со мной все в порядке.
— Зайдешь как-нибудь?
— Зайду, — пообещала Маша, впервые за прошедшие годы подумав о том, какой бы день недели выбрать для того, чтобы заскочить к матери.
Та вздохнула, не сумев прочитать ее мысли:
— Все время обещаешь…
— Правда зайду, мам. Ну, пока.
Поцеловала мать в подставленную щеку, распахнула дверь и быстро соскользнула вниз по мраморным ступеням.
— На, вот твоя десятка.
— Слушай, приди в себя, а?
— Я в себе. Поехали.
— Черт. — Глеб нажал на педаль сцепления, резко крутанул руль вправо. — И как ты себе это представляешь?
— Я? А почему я? Это ты должен себе представлять все прекрасно и отчетливо. Ты сам это все придумал…
— Ничего я не придумывал, я же просто так говорил…
— За свои слова, Глеб, отвечать нужно. Слово, говорят, не воробей… Вот здесь теперь налево поверни.
— Без тебя вижу, что налево, здесь же нет другого поворота.
«Нет другого поворота, — пронеслась мысль, — неужели и правда уже нет?»
— Ну вот и отлично, а теперь пока все время прямо.
— Послушай, а если я — пас?
— Если ты пас, значит, не видать тебе места в секретариате.
— Никогда не думал, что ты такая стерва.
— Сама удивляюсь.
— Не понимаю… Не понимаю, чего ты хочешь-то?
— А так просто. Развлечься.
— Ничего себе, развлечение. В цирк бы лучше сходила.
— Не люблю цирк.
— Ну тогда на выставку картин…
— Надоело. Там все время одно и то же.
— Маш, давай поговорим.
— Мы уже поговорили. Сколько можно об одном и том же? Ты хочешь устроиться в жизни — так устраивайся. Делай первый шаг…
— Это же глупо.
— Глупо объясняться в чувствах, которых нет, и говорить о душевной привязанности, преследуя одни только корыстные интересы. А то, что предлагаю я, — по крайней мере честно.
— Послушай, а если у меня не получится?
— Как это — не получится? Ты же сам говорил — все дело в сумме. Сумму в десять тысяч ты посчитал вполне достаточной для человека, который, как ты выражаешься, целыми днями надраивает чужие машины.