— Прости меня.
— Тебя? Мне не за что… Не за что тебя прощать.
— Есть за что. За эти твои слезы прости… За все. Ты помнишь…
Сердце стучало, путались мысли, он напряженно вглядывался в ее глаза и видел: вот оно, счастье. Видел, что все по-прежнему, что ничего не изменилось, что нет и не было никаких шести лет, сколько же можно в этом убеждаться, пора бы поверить. Потом отводил взгляд в сторону, снова возвращался — и уже ничего не видел, и чувствовал, что поздно, непоправимо и невозвратимо поздно он пришел сюда, напрасно все это, ничего не изменишь, не вернешь. Шестерка обрастала нулями, смеялась — две тысячи дней, парень, не такой уж и короткий срок для того, чтобы ты мог на что-то надеяться. Не веришь — взгляни. Взгляни в ее глаза — и все поймешь… Чужие, далекие, и высохли в них уже слезы, а может быть, привиделось и не было никаких слез…
— Машка, — сказал он тихо, — я просто дурак. Я круглый идиот, знаешь. Я настоящий тормоз. Тогда, помнишь… Помнишь, ты спрашивала: люблю? Так я ведь знал, с первой секунды, хочешь — не верь, а я-то знаю, что с первой секунды любил. Только что-то мешало, почему-то не сказал сразу, понадобилось ломать эту дурацкую комедию, выдерживать паузу торжественную, вместо того чтобы сказать сразу: люблю. И сегодня… Сегодня, когда ты пришла ко мне, появилась так внезапно… Да что ты так странно смотришь?
— Говори.
— Сегодня ты пришла и сказала — так просто, а я… До меня опять дошло не сразу. А потом — тебя уже не было. Я выскочил на улицу, а тебя нет. Только машины и троллейбусы, и я даже подумал: может, мне почудилось все это? За шесть лет знаешь, сколько раз такое бывало. Оборачиваюсь — вижу тебя. Снова оборачиваюсь — тебя уже нет. И снова… Я не хочу, чтобы ты опять исчезла. Я, знаешь… Люблю тебя. Не могу без тебя, оказывается, жить. Жаль, что так много времени ушло на то, чтобы понять это.
— Разве много? — тихо спросила она. — Всего несколько часов назад ты сказал: извини, мне работать надо. А теперь вот пришел и говоришь, что жить без меня не можешь… Что-то не вяжется одно с другим. Не сочетается по цвету, знаешь.
— Я же объяснил тебе уже… Извини.
Она поднялась, огляделась по сторонам, как будто искала что-то. Рассеянно подошла к окну. «Как тогда», — мелькнула мысль и растаяла тут же в предчувствии неотвратимой беды.
— Как ты меня нашел? Я спросила, ты не ответил. Скажи все-таки.
Голос был неузнаваемым, лица ее он не видел. «Может, не она?» — подумал он, почти поверив в то, что такое возможно.
— Я зашел к тебе… на старую квартиру, помнишь, где ты раньше жила. Мама твоя сказала, что ты там больше…