Приняв совершенно спокойно ее неофициальное предложение руки и сердца, он взял у нее дубликат ключей от квартиры и в тот же вечер принес к ней домой кое-что из своих вещей. Маша сидела на краешке дивана, с непонятным чувством наблюдая, как в ее шкаф вселяются мужские рубашки, брюки, галстуки, уютно сворачиваются на полках джемпера и футболки. Потом все с тем же чувством обнаружила на полках в ванной пену для бритья, гель после бритья, бритвенные принадлежности, расческу. Как будто кто-то решил открыть у нее дома цирюльню. Потом услышала:
— Киска, а что у нас сегодня на ужин?
Она понятия не имела, что у них сегодня на ужин, потому что никогда ужин не готовила, вообще ничего, кроме завтрака, не готовила — обедала на работе, вечером пила кефир или чай с печеньем. В выходные и вовсе питалась хот-догами или мороженым на улице, вечером — все тот же кефир… Только иногда в субботу или воскресенье пекла пироги к его приходу.
— На ужин? — перепросила она немного удивленно.
— Ну да, на ужин. Я сегодня последний раз ел в три часа на работе.
Пришлось пойти в магазин и купить готовых пельменей.
С тех пор она стала готовить ужин, открыла, к собственному удивлению, в себе массу кулинарных способностей. «Клушка», — обзывала себя, увидев случайно собственное отражение в зеркале во время кулинарных приготовлений. Фартук в горошек, выражение тупой сосредоточенности на лице. Сбрасывала фартук, со злостью отшвырнув подальше. Потом смеялась, в голос хохотала сама над собой и снова надевала фартук.
Первое время они даже не ссорились. Глеб часто задерживался на работе — она знала, что работа отнимает у него много времени и сил, поэтому относилась к его поздним приходам с пониманием. Первая ссора случилась, когда он пришел под утро, в пятом часу. Маша всю ночь не сомкнула глаз. Он вошел, она почувствовала с порога запах перегара и, не выдержав, начала кричать на него.
— Ты не понимаешь. — Он опустился, прямо-таки рухнул на диван рядом с ней. — Ты ничего не понимаешь! Ты просто не в состоянии представить, как все это выматывает меня! Выматывает и унижает. В конце концов, я могу иногда позволить себе хоть немного расслабиться?
— Унижает? — переспросила она с недоумением.
— Ничего. Ничего ты не понимаешь.
— Послушай, Глеб. — Она легонько дотронулась ладонью до его волос, погладила.
Он резко отстранился.
— А ты думаешь, мне легко? Легко и приятно работать мальчиком на побегушках, после того как я с отличием окончил институт государственного управления? Стоило пять лет гробиться, чтобы потом всю оставшуюся жизнь работать рекламным агентом в газете бесплатных объявлений! Ни черта ты не понимаешь!