Она обернулась.
— Ну да, по-английски. Я знаю. — Конечно же, ей на это было наплевать…
— Эй! А зовут-то тебя как?
Он уже заранее предчувствовал, что сейчас услышит что-нибудь типа Виолетты, Ангелины или на худой конец Каролины, заранее знал, что имя это будет придуманным, как и вся она — лохматая, зеленоглазая и спокойная как удав. Разве бывают такие? Он уже заранее собирался сказать ей: «Врешь!», потому что насквозь ее видел. Собирался, и вдруг услышал:
— Маша.
— Маша?!
Она пожала плечами и, больше не оборачиваясь, стала удаляться — походкой от бедра, по ступенькам, один, второй лестничный пролет, снова тряхнула лохматой гривой и исчезла.
— Маша, — снова повторил он, примеряя к ней это имя, как портной примеряет костюм. Костюм определенно был тесноват и трещал по швам во всех местах, где только эти швы имелись. «Не может быть. Если бы сказала — Ангелина или Каролина, еще можно было бы поверить. Но Маша? Тоже мне, Маша. Маша, три рубля — и…» — вспомнилась дурацкая детская дразнилка.
На душе почему-то кошки скребли. Он прислушался: дождь, кажется, закончился, не слышно больше было этих ненавистных звуков, но, может быть, это просто шум ожившей на время перемены школы заглушал их. Посмотрел на стол, убедился, что он пуст, потом перевел взгляд на мраморный пол, усеянный бесконечными бело-коричневыми треугольниками и квадратами. Увидел окурок. Поднялся, подошел и загнал его носком ботинка под скамейку.
— Алешенька, ты? Ну наконец-то! Где так задержался? На работе? Ой, да промок весь! Что же зонт не взял, не догадался?
Алексей вздохнул. Он очень любил мать, был к ней по-настоящему привязан, несмотря на уже не детский возраст, но эта ее привычка задавать огромное количество вопросов и тут же самой на них отвечать иногда его раздражала. От него в общем-то ничего и не требовалось — она уже и так знала, что задержался он на работе, а зонт не взял, потому что не догадался. Поэтому, соответственно, и промок. Все просто, как дважды два.
— На работе задержался, — подтвердил он: промолчать после такого количества обрушившихся вопросов тоже было бы как-то странно. — Террористы здание захватили, пока их всех перестреляешь, знаешь, куча времени на это уйдет. А они, гады, живучие…
Достав из шкафа вешалку, он аккуратно повесил куртку и водрузил ее на бельевую веревку в ванной.
— Да брось ты свои шутки, Алеша, — укоризненно произнесла Анна Сергеевна, прислонившись к дверному косяку и внимательно наблюдая за бельевой веревкой, которая под тяжестью намокшей куртки грозила оборваться. — Не оборвется?