— Охотник? — прошептала она. — Ты не спишь?
Молчание. Она натянула бизонью шкуру до подбородка и содрогнулась, хотя ей не было холодно. Воспоминания о тех первых днях нахлынули на нее. О его руке, обвитой вокруг нее, пока она спала, о тепле его груди на ее спине, о том, как испугана она была. Внезапно звезды как-то расплылись в ее глазах, и она поняла, что смотрит на них сквозь слезы. Она зажмурила глаза, и горячие потоки потекли по щекам к ушам. Она не должна плакать, она не плакала. Не могла. Это казалось невозможным.
Всхлипывание возникло в ее горле и вырвалось наружу. Она прижала руку ко рту, злясь на себя. Как она могла дойти до того, чтобы ей понравился индеец? Разве могла она так легко забыть своих родителей? Это было немыслимо. Непростительно.
— Mah-tao-yo?
Лоретта вскочила и открыла глаза. Охотник стоял на коленях рядом с нею, темная тень на фоне сине-черного, усеянного звездами неба.
— Ты плачешь?
— Нет… да. — Ее голос сбился на писк. — Мне просто печально, вот и все.
Он сел рядом с нею и обхватил колени руками, глядя в беспросветную тьму.
— Ты останешься со мной?
— Нет. — Мысль эта показалась ей такой нелепой, что у нее вырвался смешок, смешанный со слезами. — Я просто думала. После того как я возвращусь домой, мы опять станем врагами. Мои люди застрелят тебя, если ты когда-нибудь появишься в этих местах. И это… — Она шмыгнула носом и вытерла глаза. — Это печалит меня. И как-то пугает. Что, если индейцы нападут? Что, если я… — она повернула голову и посмотрела ему прямо в глаза, — когда-нибудь посмотрю в прицел винтовки, а мишенью окажешься ты.
— Я никогда не подниму своего копья на тебя.
— Но что, если ты не будешь знать? Что, если ты отправишься в налет, и я окажусь там, сражаясь, чтобы защитить свою семью и друзей? Что, если я прицелюсь в какого-нибудь убийцу-дикаря, стараясь сбить его с лошади, и этим дикарем окажешься ты?
Когда он повернулся к ней лицом, глаза его казались темными пятнами на лице. После долгого молчания он сказал:
— И ты нажала бы спусковой крючок?
Лоретта посмотрела на него, и в груди у нее образовался большой ком, причинявший ей боль.
— О Охотник, нет. Я не думаю, что смогла бы сделать это.
— Тогда пусть твоя печаль улетит с ветром. — Его белые зубы сверкнули в лунном свете. — Если мы встретимся в бою, я буду знать, какую песню поет твое сердце. И ты будешь знать мою.
Она глотнула, пытаясь рассмотреть выражение его лица, но ей мешала темнота.
— Что, если это случится? Что, если ты нападешь на ферму и увидишь меня в одном из окон? Что ты сделаешь?