Минутами позже вернулся Охотник и выдернул шкуру из-под ног Тома. Со своим обычным высокомерием он жестом велел Лоретте следовать за ним и пошел в тень на дальней стороне от костра.
Шея у нее пылала, когда она встала, чтобы идти с ним. Том наблюдал. Это делало еще более позорным то, что она спала с индейцем. Однако она не решилась противиться. Том мог поплатиться за это своей жизнью.
Охотник расстелил матрац и жестом велел ей лечь. Повернувшись к нему спиной, она вытянулась на шкуре, стараясь, насколько допускала ширина матраца, держаться как можно дальше от него. Она почувствовала, как он наматывает прядь ее волос себе на запястье, пропуская волосы между пальцами. Она молила Бога, чтобы он не дотрагивался до нее, по крайней мере не в присутствии Тома.
Но Бога не было на небесах. Мгновением позже стальная рука Охотника обняла ее за талию, а его большая ладонь распласталась под ее грудями. Мех царапал ее обожженные солнцем бедра, когда он подтаскивал ее к себе, но эта боль была ничто по сравнению с унижением. Что подумает Том? Лоретта хорошо знала, что он думает, и не могла осуждать его за это. Но разве у нее был выбор?
Задолго до рассвета команчи свернули лагерь и приготовились к отбытию. Несмотря на заверения Охотника в противоположном, Лоретта предполагала, что Том будет убит, прежде чем они уедут. Еще раз Охотник удивил ее. Лишенный своей лошади и сапог, Том должен будет идти домой пешком — довольно большое расстояние для босых ног. Но он уходил целым и невредимым. Лоретте даже позволили попрощаться с ним. Охотник стоял поблизости, как всегда наблюдая.
Глаза Тома наполнились слезами, и первые бледные лучи солнечного света отразились в них, когда Лоретта подошла к нему в тумане, стелющемся по земле. Он коснулся ее волос, затем простонал и притянул к себе для крепкого объятия.
— О Лоретта, я так сожалею. Если бы я был помоложе, я был бы в состоянии что-нибудь сделать.
Лоретта прижалась к Тому и пожелала, чтобы ей никогда не надо было отпускать его. От него пахло хуже, чем от индейцев, но он был единственным звеном ее связи с домом, с людьми, которых она любила.
— Помни, что я сказал, — прошептал Том. — Ни пищи, ни воды.
Уже слабая от голода и чувствуя, что у нее начинается обезвоживание, Лоретта кивнула, удивляясь, почему Том не заметил признаков ее воздержания. Страх, догадалась она. Это чувство может уничтожить человека.
— Я попытаюсь прийти за тобой. — Его голос дрогнул, а руки, которыми он ее обнимал, задрожали. —Я сделаю все, что в моих силах.
Снова она кивнула, хотя оба они знали, что он вряд ли успеет сделать это вовремя.