— Это говорит лишь о том, что каждый тиран или демагог должен оказать кому-то услугу, — отпарировала королева Виндилис. — Король доверился Девяти. Мы согласны, что Нагон — это зло.
— Мы никогда не пожелаем разрушить сам союз, — сказала Форсквилис. — Пусть его возобновит честное руководство.
— Ах и кто назовет это руководство? — потребовал Сорен Картаги. — Король? Берегитесь! — он поднял руку. — Нет, выслушайте меня. Никто не отрицает, что король много сделал для пользы Иса. И все же он снова и снова просчитывается, он нарушил те границы, что были древними уже во времена Бреннилис. Его не удовлетворило положение верховного жреца, короля, префекта и военачальника. Он станет диктатором. Я говорю это ему в лицо, больше из уважения, чем в гневе. Он — человек с благими намерениями, временами ошибающийся, но, возможно, чаще он прав. И все-таки, как насчет его преемника? Что, скажите, сделал бы другой Колконор с той властью, которую Грациллоний вложит в руки короля?
Были там те, кто решительно отвергал обвинения, и среди них обвиняемые. Весь день менялись аргументы.
Наконец, утомленное, большинство проголосовало за компромисс. Факты сочли недостаточными, чтобы осудить Нагона Демари в тяжком преступлении. Убийцы могли неправильно понять его приказания или перегнули палку. Как бы там ни было, они имели к нему отношение и были плохими людьми. То, что он с ними связался, само по себе было тяжким нарушением и давало повод еще для многих голословных утверждений. Вследствие этого Нагон Демари был снят с должности, и ему запретили занимать хоть какое-то место в течение оставшейся жизни.
— Выйди вперед, — предложил ему Грациллоний, — прежде чем я подтвержу или отвергну суждение Совета.
Остался незатронутым поднятый Сореном вопрос, не превысил ли свои полномочия сам король, не создал ли опасный прецедент.
Выступил коренастый человек с волосами песчаного цвета. Он презрительно повернулся к собранию спиной. Один лишь человек на помосте не поддался его холодному взгляду, да еще солдаты, стоявшие сзади, и, наверное, идолы Троицы, маячившие над ними.
— Что тут можно сказать? — проговорил он скрипучим голосом. — Ты годами травил меня, и наконец, я между твоих челюстей. Злой рок принес тебя в Лес. Пусть скорее придет претендент и убьет тебя. Тебе не раздавить рабочих, которые будут проклинать твое имя, не сломить и мой дух. Но я не задержусь здесь, где благодаря тебе моя невинная семья больше не может держать голову высоко. Ты избавишься от меня, Граллон. Ты не избавишься от божественного правосудия.