Квинт Домиций Бакка, уполномоченный, произнес скользящие коварные слова:
— А ведь каким вы оказались предприимчивым, Грациллоний? Потворствуете торговле с варварами в Ибернии. Я трижды писал вам, объясняя, как приток золота расстраивает имперскую политику, побуждая людей не пользоваться денежным обращением, установленным августом, обходить нормальные коммерческие каналы, уклоняться от налогов, попирать правила и с возрастающей частотой стараться избегать тех жизненных установок, к которым призывал Господь. Но вы не пресекли подобную деятельность.
— Сэр, вы получали мои донесения, — ответил Грациллоний. — В отношении контрабанды я сделал все, что мог, но я по-прежнему считаю, что важнейшая работа ваших морских патрулей состоит в том, чтобы защищать от пиратства и поддерживать моряков в нужде. А не в том, чтобы задерживать купеческие суда. Между тем, путешествуя, я видел, как процветают соседние народы — Арморикскис племена, — насколько их становится год за годом все больше. Люди здоровы, сыты, хорошо одеты и под кровом…
— Тихо! — вмешался Глабрио. — Мы знаем о вашей деятельности в западной части полуострова, намного превышающей данные вам наказы. Какие цели вы преследуете?
Грациллоний окаменел. В нем разгоралась злость, выжигающая усталость. Тем не менее он тщательно подбирал слова.
— Сэр, я пояснял снова и снова, и не сегодня, а в письмах и во время посещений вашему предшественнику. Не могу понять, почему вы настаиваете. Что же, я знал, о чем вы станете спрашивать, и пришел, готовый ответить. — Апулей Верой предостерег его четыре года назад, и неоднократно впоследствии; он спрашивал самого себя и обдумал свои открытия. — Я сделал это в первый же час нашей беседы. Зачем вы заново меня протаскиваете через объяснения очевидного — я потерял счет тому, сколько раз, какими способами — без малейшего отдыха, не притронувшись к принесенным для вас закускам? Вы хотите меня измотать? Сэр, вы напрасно теряете время. Однажды меня допрашивали под пытками, и это тоже было пустой тратой времени, по той же самой причине. Просто мне нечего больше сказать.
Глабрио вспыхнул.
— Ты дерзишь?
— Нет, сэр. Я правдив, каким и должен быть солдат. Я являюсь еще центурионом Второго легиона.
— А-а-а, — промычал Бакка. На его губах играла едва заметная улыбка. — Верно замечено. К тому же ты не грубоватый ветеран, которого из себя строишь. Но это мы уже знаем, не так ли?
Внутренне Грациллоний успокоился. Они благосклонно восприняли, эти двое, его напоминание о том, что их авторитет касался гражданских дел. Его позиция в Исе всегда была направленной, сомнительной, особенно после падения назначившего его Максима. Должность охватывала и военные, и дипломатические функции. Чтобы его отстранить, необходимо было бы официальное мнение или но крайней мере согласие правителя и, вполне может быть, людей, стоящих выше по званию, возможно Стилихона. Неужели эти персонажи действительно думали, что могут принудить его к чему-либо?