Петров дал отбой и повернулся к Юрию Грекову:
— Все слышал?
— Только тебя, — нехотя сказал тот.
— Петухов-старший пустился в бега. Думаю, что мать его предупредила. Ах, Антонина Дмитриевна! Вот так всегда! Матери хотят им, как лучше, а получается…
Петров не договорил, махнул рукой и вздохнул.
— А чего это он сорвался? — мрачно спросил Юрий Греков:
— Камешки-то они украли. Ба! Совсем забыл! — и Петров хлопнул себя по лбу. — Я же собрался эксперту звонить! Заболтались мы с тобой. Надо бы узнать, что там.
И он принялся набирать номер. Лицо у Грекова при этом стало странное, словно тень по нему промелькнула. Он вновь покосился влево, на красный «ягуар». И тут Алина повернулась и подняла голову. Из-под шляпы сверкнул насмешливый синий взгляд.
«А помнишь?..»
Автобус
Киска, обидевшись на «маленькую шлюшку», тем не менее поднесла к уху трубку и замерла. Антонина Дмитриевна стиснула зубы, чтобы не застонать от отчаяния — таким долгим показалось ожидание. Гудки все длились и длились. Бесконечно. Киска уже начала терять терпение и кусать губки, как в трубке раздался грубый мужской голос:
— Да.
— Наконец-то! — сказала Татьяна. Остальные тут же на нее зашикали.
— Толя, ты где? — пискнула Киска.
— В п… — заматерился тот. — Чего звонишь?
— Тут мама с тобой хочет поговорить.
— Чего? А вы где?
— Мы в автобусе.
— В каком на х… автобусе?
— С Нининых похорон едем.
Пауза. Анатолий напряженно о чем-то размышлял.
— Толя? — вновь пискнула Киска.
— Чего ей надо?
— Толя! — раненой птицей вскрикнула Антонина Дмитриевна и стала выхватывать трубку из Кискиных рук. — Дай сюда!
— Ой! Больно! Толя, я не виновата! — И Киска выпустила из рук аппарат.
— Толя! — торопливо заговорила Антонина Дмитриевна в трубку. — Что там у вас случилось?
— Не лезь не в свое дело, — отрезал старший сын.
— Да как же не в свое-то? Ты бы хоть брата пожалел! Ладно, мать не пожалел! Отца! Но брата-то зачем впутал? Ведь как ты с ним маленьким нянчился! Помнишь, Толя? В коляске его возил! В садик отводил! Как на рыбалку с ним ездили! Ведь ты его любишь, Пашку! Неужели для тебя нет ничего святого, Толя?
— Не капай на мозги, — мрачно сказал тот. — Да я и сам уже не рад, что Пашку втянул. Позвонил к Грековым на квартиру — хозяин там.
Ну, думаю, надо на дачу наведаться. Нет никого — пошарим на кухне, если там хозяйка, так с ней потолкуем. Хотелось по-семейному дельце обтяпать. Не делиться ни с кем. Жадность погубила.
— Да как ты мог?! Как же ты на это решился-то? А?
— Сама виновата. Все про Нинку, про деньги. Каждый день об одном и том же. Надо было молчать. А ты растрещалась, сорока!