— Случилось что? — поинтересовался Миронег.
— Пустяки, — осклабился один из дружинников. — Небольшие неприятности. Мы окружены дикими половцами, а так — ничего особенного. И как только вы прошли через их заслоны?..
— Повезло, наверно, — пожал плечами Миронег.
— Или пропустили? — спросил себя дружинник, глядя в спину лекаря. — Живы останемся — разберемся...
* * *
— Без обоза мы бы прорвались, — говорил Буй-Тур Всеволод брату, князю новгород-северскому Игорю Святославичу. — А бросить его нельзя, там все приданое невесты.
— Обоз бросать нельзя, — соглашался князь Игорь. — Опозоримся на всю Степь. И Кончака подведем... Так прорываться будем, с обозом.
— По Степи? — усомнился Буй-Тур.
— Есть иные предложения?
Буй-Тур вместо ответа опустил личину шлема, сверкнул из-под прорезей наглыми птичьими глазами:
— Не печалься, брат! Что за свадьба без хорошей драки? Не по-русски как-то получается...
— А как — по-русски?!
— Как у нас в Курске — незваных гостей головой в репейник. И, чтоб помнили, крапивой по заднице.
— Здраво. Еще одно дело есть; гонец к Кончаку надобен.
— Можно совет дать, князь? — это в разговор старших вмешался сын, Владимир Путивльский.
— Говори.
— Пусть Овлур скачет, князь. На коне ездит, как Ярило, ложный бог языческий.
— Так тому и быть. Скачи, Овлур, и — удачи тебе! Вот перстень мой — хан признает...
Игорь Святославич передал перстень, поднял правую руку, и трубачи, давно ждавшие сигнала, поднесли к губам боевые рога. Громкие заунывные звуки понеслись над полем, настраивая воинов на грядущую сечу. Рога выли, заранее оплакивая тех, кто не доживет до конца боя, взывая к мужеству идущих на смерть.
— Княжий стяг на середину! — приказал Игорь Святославич и обернулся к Буй-Туру. — Брат, ты прими под себя правую руку, ты же, Ольстин, левую.
Заметив, как переглянулись молодые князья, Игорь добавил:
— И чтоб без обид! Ольстин опытнее, это сейчас важнее всего.
Трезубцем вытягивалось войско навстречу диким половцам. Левый зуб — ковуи Ольстина и дружинники Святослава Рыльского, правый зуб — курские кмети Буй-Тура, по центру — северские дружинники, а за ними, словно древко копья, направляющее удар, вытянутые в нитку вежи, где за толстым войлоком притаились подруги невесты и ее приданое.
Осами вокруг гнезда рядом с вежами летали половецкие витязи и дружинники Владимира Путивльского. Рядом с юным князем в легком степном доспехе ехала его жена, прекрасная Гурандухт, не согласившаяся спрятаться в относительной безопасности обоза. В отличие от прошлого дня, стрелы в ее колчане были не затуплены. Бронебойные наконечники основательно оттягивали колчан книзу в ожидании единственного в их короткой жизни полета, нужного лишь для того, чтобы эта тяжесть стала еще больше и заточенный металл, восторженно визжащий от захватывающего дух ощущения невесомости, весом своим проломил пластины доспеха либо сплетения кольчуги, нашел человеческое тело и впился в него. Гурандухт была достойной дочерью великого воина.