— Ты, верно, забыл наказать их в прошлом году?
— Тобою сказанное обидно мне. Я труженик, труженик я — не в пример этим ленивцам... Но время прошло: захотел я напомнить им — пусть стану я хвалимым вельможами нашего сепе. Скоро вновь наступит их черед...
— А остальные? — Мериптах оглядел густую толпу, заполнившую пристань.
— Ждут своей доли... Куда путь держишь?
— На южные каменоломни.
— Дело. Там проще, чем у нас. У них рабы есть. Тысячи. А мы забыли, когда воевали... — сердито добавил чиновник. — Наши рабы почти все повымерли. А свободные роме становятся лишь причиной моих забот... Не платить налоги?! Что же тогда будут есть вельможи? Верные слуги царя... А жрецы? Кемт — наше общее государство.
...Мериптах и сегодня работал весь день. Хотелось явиться к учителю с готовой моделью новой скульптуры. Несколько вариантов перебрал он, но нужное решение пришло только сейчас. Еще дома они вдвоем с Анхи обсуждали будущий облик Шесеп-анха. Можно сделать его в духе «статуи согласно жизни», то есть таким, как он выглядел бы «на самом деле». К этому тяготел Мериптах. Можно решить его и условно, подчеркнув божественность и величие. Так хотелось Анхи.
Постепенно они уступали друг другу.
— Надо, чтобы лев выглядел как живой, — настаивал Мериптах.
— Хорошо, — соглашался Анхи.
— А лицо человека тоже настоящее!
— Пожалуй.
— Условность остается в самом замысле.
— Понимаю.
— В этом случае правдивость деталей оттенит общий облик замысла...
— Я слушаю.
— ...условность же замысла заставит обратить внимание на верность исполнения.
— Согласен, брат...
Радостью был отмечен день отъезда Мериптха. Анхи с утра вызвали к везиру, а вернулся он ликующий.
— Мериптах, брат мой, — волнуясь, сказал он, — царь наш — да будет жив, цел, здоров! — разрешил строительство Шесеп-анха! Он пожаловал тебе гробницу, которую хотел подарить Сепу...
Мериптах присел на циновку. Отныне жизнь его стала сверкающей, как сам Рэ: нет радости выше творчества! В первую минуту он даже не осознал, что уже отмечен высшей наградой в государстве.
В районе богатой усыпальницы Хемиуна — строителя Великой пирамиды — воздвигалась гробница, и царь однажды пообещал подарить ее Сепу. К тому времени, как она была почти готова, в земной жизни Сепа произошли неприятности.
Сеп — необычная фигура даже в столице, где нельзя пожаловаться на однообразие людей. Высокий, здоровый, с несколько ассиметричным лицом. Вдобавок — заика, и, когда волновался, слушать его приходилось долго.
Отец его, мастер по камню, оставил небольшое состояние и семь мастеров, работавших под его началом в городской мастерской.