Его напарник поступил благоразумнее – он побежал за дверь в стене, чтобы взять оружие и приступить к обороне. Его не было две секунды, но за это время зал опустел. Он выскочил с какой-то фигнёй, похожей на газовый баллончик, только крупнее, и стал озираться по сторонам.
Сзади на его голову накинули прозрачный полиэтиленовый пакет с удавкой, и повалили. Он задыхался на глазах, не мог вздохнуть, пакет при каждой попытке вздохнуть облеплял его со всех сторон. Он слышал, как бьётся сердце, как шуршит в венах кровь. Номер двести шестьдесят один.
Итак, два трупа. Напоследок он вынул из шкафов канистры с бензином, разлил его повсюду, проделал что-то типа шнура и поджёг. Взрыва не было, всё занялось красивым немного розоватым огоньком.
«Древние люди могли постоянно смотреть на огонь, воду и работающего соплеменника. Это всё были варианты жизни.»
Парень с девушкой прогуливались по дорожкам, когда заметили издалека пламя. Они подошли ближе. Кто-то огрел девушку сзади по голове чем-то тяжёлым; парню достался удар в рыло.
Взяв со двора тележку для грузов, он сложил спящих туда, разбежался и вкатил их туда.
«Из прекрасного сна в ужасный кошмар реальности. И кто их просил?»
Номера двести шестьдесят два и двести шестьдесят три горели заживо в бензиновом пламени. Когда их кожа потрескается, оттуда повалят внутренности, и обугливающаяся плоть будет заживо агонизировать.
Пост ГАИ он миновал уже давно, отклонившись от пути. Надо было следовать дальше. А дальше был Дом Культуры. Здесь на платной основе обучались музыке, балету и прочей мути. Детей сдавали в этот питомник в детстве, а потом смотрели, как растут эти растения. Всё как всегда происходило совершенно без их воли на то.
По дороге он встретил пацана, катающегося на велике. Ломик в колёсах выбил его из седла. Пролетев пять метров, он стукнулся головой о дерево. Какая нелепая смерть. Номер двести шестьдесят четыре.
«Был у нас один такой – утонул в выгребной яме. Позорище.»
Под тенью входного козырька стоял, вероятно, папаша ребёнка, который сейчас был на занятиях.
– Пошли, выйдем.
– Что? – сквозь респиратор было сложно разобрать что-то более или менее чётко.
Легион вдруг резко отвернулся, сгорбился и стал подрагивать, как если бы плакал. Этот трюк всегда срабатывал при встрече в тёмном переулке с группой гопников. Их вводит в ступор вид плачущего взрослого самца.
Когда тот папаша взял его по-дружески за плечо, чтобы успокоить, его пальцы оторвались от руки. Как во сне он видел быстро движущуюся фигуру, которая резала его на части. Полетели пальцы, руки, куски одежды. Номер двести шестьдесят пять.