Через две недели за достойное поведение Георгий Павлович наградил Стропилкина «поцелуй-талоном». Стропилкин направился в кабачок не ради развлечения или пьянства, он искренне надеялся узнать там какие-нибудь новости, а может быть, услышать что-нибудь правдивое о положении на фронтах. Он не верил тому, что писали в газете, которую читал им Георгий Павлович. «Имперские войска под Москвой разбили и уничтожили армию русских», «Коммунистическая Россия накануне краха» – из таких крикливых заголовков состояла вся газета. Однако Стропилкин заметил, что о падении Москвы в последнее время уже ничего не говорилось…
Едва Стропилкин отворил дверь в кабачок, как его сразу обдало перегаром сивухи, табачным дымом и кухонным чадом. В помещении стоял пьяный гомон. Он остановился, оглядываясь по сторонам, где бы найти свободное место за столом. К нему подошла молодая служанка в белом передничке, с наколкой на голове.
– Битте, пожалуйста!.. Будем знакомы – Мэри! – кокетливо подмигнув, сказала она.
Мэри провела его в другую комнату и усадила за отдельный стол. Взяв у Стропилкина талон, она наградила его многообещающей улыбкой и скрылась за тяжелыми портьерами.
Где-то хрипло пел приемник. В углу за столиком сидела изрядно захмелевшая пара. Молодая девушка, очень похожая на Мэри, сидела у мужчины на коленях и, обняв его за шею, поила из стакана. Потом она поцеловала его в губы, подхватила под руку и повела за портьеры. Стропилкин брезгливо поморщился, ему захотелось уйти отсюда. Но в это время Мэри поставила на стол бутылку водки, близко подсела к Стропилкину и, играя подведенными глазами, предложила выпить за первое знакомство. Тосты следовали один за другим, и наконец Мэри тоже села к нему на колени, обняла за шею, поцеловала в губы и шепнула: «Идем!» Не ожидая ответа, она взяла подвыпившего Стропилкина под руку и увела за портьеру.
На другой день Стропилкин проснулся с головной болью. «Что хотят здесь сделать со мной?..» – подумал он. Воспоминания о прошедшем вечере были ему противны. Он вспомнил мать, Веру, о которой часто думал, и стал укорять себя. «Больше я туда к Мэри не пойду!.. Ни за что не пойду!.. – решил он. – Ведь я не стремился туда! Меня толкнули в этот омут!..» Он старался оправдать себя и мучительно вспоминал, не наболтал ли он Мэри чего-нибудь лишнего.
– Ну что, господин Стропилкин, порезвились малость? – спросил его вошедший в это время в комнату Георгий Павлович.
Стропилкин вскочил. Ему казалось, что он сейчас ударит этого человека. Но язык сам собой произнес приличествующие случаю слова: