— А как?
— Два дня трактора завести не можем, — гость заговорил с обидой. — Глохнут и все, хоть убейся. Все до одного.
— То-то я думаю: чего они не гудят? — озабоченно сказал Никита Иваныч, но сам обрадовался и немного опешил. — Может, искры у них пропали, у тракторов-то? У меня «Дружба» есть, так у нее частенько…
— Какая к черту искра? — возмутился Кулешов. — Все в порядке, а не работают. Даже пускачи не заводятся… Мозги аж набекрень. Откровенно сказать, я сначала на тебя подумал, — признался он. — Проверил, а ты, говорят, из дома не выходил.
— Не выходил, — сказал Никита Иваныч. — У старухи спроси.
— Ты, случаем, не знаешь, кто это мог? А? — гость цедил медовуху сквозь зубы. — Может, тут у вас кроме партизан и диверсанты есть?.. Понимаешь, отец, в чем соль: за ту стрельбу на дороге я, естественно, докладывать не стану и в милицию не пойду. Пустяки. А за эту пакость отвечать придется по большому счету, у нас план. Это уже уголовщина. Скоро сюда автоколонна придет, торф вывозить, а его — тю-тю… Не знаешь?
— Знаю, конешно, — уверенно сказал старик, а сам ахнул про себя: во дает кто-то! Во молодец! Только кто? Пухов? Видякин?
— Деревенский, ваш? — быстро спросил Кулешов, почесывая малиновую грудь и ляжки.
— Наш, да только он не в деревне живет, на болоте…
— На болоте? — гость перестал чесаться. — Любопытно… Кто это?
— Хозяин. Его работа.
— А фамилия как?
— Хрен его знает, нету у него фамилии. Хозяин и есть Хозяин. Лунная ночь будет — может, и увидите если удачливые.
— Не понял? — гость свел брови, и ямка на подбородке проступила сильнее.
— Картину у Ирины видал? Зверюга такая нарисована?.. Он. Можешь у Ирины спросить, она его видала недавно.
— А, — морщась отмахнулся Кулешов. — Я серьезно спрашиваю. Пойми, отец, мне не до шуток. Добыча алейского торфа — дело государственное. Мы здесь не в игрушки играем. Ты это должен понимать как фронтовик и ветеран труда.
— Не пойму, — глухо сказал Никита Иваныч и опустил голову. — Никогда не пойму.
— Я объясню, — начальственным тоном проговорил Кулешов. — Ваши торфа нужны для электростанции. Это топливо, а значит, и энергия! Ты знаешь, что сейчас везде энергетический кризис? Сейчас на энергии вся промышленность держится!.. А у вас здесь целый склад топлива: грузи и вези.
— Не склад вовсе, а болото, — отрезал Никита Иваныч. — Все равно не понимаю. Вы торф свезете — останется яма. Зверье уйдет, журавли улетят. А если из-за торфа хотят такое болото разорить, то я ни тебя, ни государство тогда не понимаю. Журавлей у нас совсем не останется! Понял? Выйдешь к яме, посмотришь — фють, одни лягушки плавают… Дак ведь еще время придет — лягушек перебьют и продадут в Китай. Они, говорят, питаются ими. А раньше, знаешь, сколь у нас журавлей этих было? По осени на крыло поднимутся да как закричат — душа от тоски разрывается. Тоска-то какая! Мягкая, тихая… От нее еще сильней человеку жить хочется. Помню, через Большой Хинган шли — а по осени дело было — гляжу — черныши косяком идут! Устал, как собака, спал на ходу, а тут как увидел — и отошел. Вдруг, думаю, наши журавли, с нашего болота? С моей родины летят? И так, знаешь, хорошо мне стало, так спокойно, будто письмо из дому получил. И японцев этих руками бы подушил, зубами бы загрыз!.. А из-за чего? Из-за птички вроде!.. Ты-то их хоть раз видал? Слушал?.. А про электричество мне талдычишь! Да в гробу я видал твое электричество!