— Ну и шустрый ты, дед! — восхитился, и, видимо, откровенно, молодой парень в кожаной кепке. — То с ружьем бегаешь, то с колом! И бумаженцией трясешь!.. Защитничек природы, Дон Кихот алейский!.. Послушать, так у тебя одного душа болит за журавлей, все остальные дураки и варвары. Поглядите: он — борец и созидатель, а мы половцы… Между прочим, я давно знал, что черные журавли в Красной книге и еще в городе выступал против добычи торфа. Скажи, Путяев, было?
— Было! — с готовностью подтвердил Путяев. — И я с тобой ходил за компанию.
— Нам тогда что сказали, помнишь? — напирал парень в кожаной кепке. — Мы вон как шумели, возмущались…
— Возмущаться все мастера! — отрезал Никита Иваныч. — Иван Видякин тоже возмущается, а сам на вашей кухне отирается. И ты, небось, орать-то орал, а болото копать приехал!
— И приехал! — подхватил парень. — Ты меня, что ли, кормить будешь? Тебе, дед, можно дубиной размахивать, ты на пенсии.
Кулешов молча и сосредоточенно слушал перепалку, затем повернулся и зашагал к машине.
— Куда же ты, начальничек? — встрепенулся Колесов и устремился следом. — Это тебе не пролезет, объяснись перед народом.
А дальше полушепотом — бу-бу-бу-бу, — Никита Иваныч не слушал, потому что парень в кепке лез в ораторы:
— Конечно, тебе можно партизанить. У тебя заслуги да еще и контуженный. А нас с Путяевым тогда отбрили и — от винта. Дескать, лодыри, бездельники, ваши отцы Магнитку поднимали, а вы паршивое болото осушать ехать боитесь. То есть на психику надавили… Но я не про то хочу сказать. Я хочу спросить: а что толку, дед, от твоей партизанщины?
— Толк у меня в кармане, — невозмутимо сказал Никита Иваныч. — Я до Москвы дошел и своего добился.
— Во-во, ты еще в грудь себя постучи, — вмешался Путяев. — Скажи: мы войну прошли, ветераны, за идею можем постоять. А вы — бараны…
— Кончай трепаться, — сказал парень в кожаной кепке.
— Ну их! Идейные борцы нашлись! То с ружьями бегают, то соли в баки подсыпают. Пять тонн дизтоплива угробили, только и всего.
— Как бы ни приспособились, а на первых порах помогает и ладно, — отпарировал Никита Иваныч. — А вы зато тычетесь как слепые котята, вместе со своим начальником.
Машина Кулешова взревела и, прыгая на колдобинах, скрылась за поворотом.
— Посмотрим еще, кто слепой был, — лениво, вдруг потеряв интерес к красноречию, сказал парень в кепке и подался к своему трактору.
— Посмотрим! — ответил Никита Иваныч. — Я больше ждал. Теперь немного осталось.
«Ишь ты! Ну и Пухов! Догадался же солярку им посолить, — про себя изумился Никита Иваныч. — Это ведь знать надо, соображать!»