Никите Иванычу вовсе не хотелось сегодня ругаться с Видякиным, да и вообще, что теперь ругаться, когда обводнитель уже здесь, а Кулешова сегодня же выпрут под зад мешалкой. Наоборот, ему хотелось помириться с просвещенным Иваном, забыть к чертям разлад, и пчелу ту, что тяпнула в переносицу, тоже забыть.
— Трава-то как нынче? — мирно спросил он и присел на корточки. Григорьев и вездеходчик, раздевшись, полезли в реку.
— Трава ничего, — грустно сказал Иван и выбросил натертый огурец. — До пояса вымахала, литовку не протянешь. Руки вот саднит, — он наморщил широкую лысину и глянул на свои ладони. — Зря ты, Иваныч, летаешь, зря…
— Я во на какой машине езжу! — попробовал отшутиться Никита Иваныч, но Видякин шутки не принял.
— Журавли-то твои, черныши эти, гнезда бросают, — тихо сказал Иван. — Пожрут теперь коты птенцов.
— Откуда знаешь? — насторожился старик.
— Да уж знаю, — отмахнулся Видякин. — Потому и говорю, что зря ты на крыло встал. Птенцы еще пешком ходят, а ты взлетел. Рановато.
— Кулешов, паразит, взбулгачил! — резанул Никита Иваныч. — Сегодня же и духа его в Алейке не будет.
— Это как сказать, — Иван аккуратно собрал остатки обеда и завязал в узелок. — Кто его погонит? Не ты ли?.. А может, Пухов?
— Он! — уверенно сказал старик и показал в сторону реки, где купался Григорьев. — Ты знаешь, какой это парень? Во! Не голова — Дом Советов. Болото наше как образовалось, а?.. Ты просвещенный, а не знаешь. Метеорит упал!
— Да ну? — не поверил Иван. — Что-то я не слыхал…
— А-а! Потому оно и на глаз похоже… Он мужик такой, долго чухаться не будет. Трактора его видал, возле Пухова стоят?
— Видал, — проронил Иван. — Хорошие трактора, «Катерпиллеры».
— Дак вот. Здесь теперь заповедник будет и Кулешова — к чертовой матери, — уверенно сказал старик. — На речушке сделают плотину и трубы проложат. А нас отсюда выселят. Нельзя в заповеднике жить.
— Во-он как! — Видякин встал и глянул на старика сверху вниз. — Значит, меня возьмут и — выселят отсюда? А по какому праву?
— Погоди, Иван, ты не шебурши пока, — успокоил старик. — Если в заповедник работать пойдешь — оставят. Но ты ведь браконьерничать станешь, а? Ты же не стерпишь?.. Запомни, я в охрану заповедника иду, меня примут. Григорьев скажет — и примут. От меня пощады не жди, Иван. Ты меня знаешь.
— Да уж знаю, — Видякин покачал головой, сверкнул глазами. — Ладно. Кулешова не будет. Но этот твой… останется!
— Плохо, что ли? — обескураженно спросил старик. — Ты, Иван, совсем ни черта не соображаешь. Григорьев-то обводнять болото приехал! Его государство послало!