Это был явный перебор, потому что патрульный сержант ГАИ (или ГИБДД, что то же самое) — это вовсе не следственные органы, но несчастный Аветисов не обратил на это никакого внимания. Он обреченно заглянул в проклятый мешок и негромко проговорил:
— Она сказала, что это кабанчик…
Сержант выглядел так, как будто только что задержал серийного убийцу, грозу Кологрива и Крыжополя.
— Интересно, куда это вы везете такое тряпье на своей иномарке? Да эти тряпки не годятся даже на то, чтобы вашу тойоту протирать! Согласитесь, что это выглядит очень подозрительно!
Николай Афанасьевич разевал рот, как выброшенная на берег рыба. Он хотел объяснить, что не имеет никакого отношения к проклятому мешку, но сержант не позволял ему вставить слово.
— Вынимайте немедленно все это тряпье из мешка! У вас наверное под тряпками что-то спрятано!
Задыхаясь от омерзения, Аветисов принялся выбрасывать тряпки на снег. Дело шло удивительно медленно, мерзкие тряпки не хотели вылезать на свет, цеплялись друг за друга, запутывались бесформенными клубками. В глубине мешка ощущалась какая-то плотная тугая масса, и Николай Афанасьевич в ужасе ожидал, что сейчас вытащит наружу что-то чудовищное, а подлый сержант наблюдал за ним радостно горящим взором и угрожающе держался за кобуру…
Но когда Аветисов вытряхнул из мешка все его содержимое, оказалось, что в нем не было ничего страшного — всего лишь грязный детский полосатый матрасик с корявой чернильной надписью «ноги» на одном конце, напоминание о детсадовском комфорте советских времен.
— Это все, — растерянно произнес Николай Афанасьевич, разогнувшись и оглядев рассыпанную по дороге груду тряпья.
— Все? — возмущенно повторил сержант. — А зачем вы эту дрянь везли?
— Да не мое это! — в который раз повторил Аветисов. — Это ее мешок!
— Ее? — снова, как попугай, повторил сержант. — Кого это — ее?
— Да пассажирки! Я ее подсадил, а она сказала, что в мешке кабанчик, все уши про него прожужжала…
— Та-ак! Значит, гражданин Аветисов, частным извозом подрабатываем? А налоги, конечно, не платим?
— Да ничего я не зарабатываю! — простонал Аветисов чуть ли не со слезами в голосе. — Что с нее возьмешь? Пожалел, что стоит на морозе, и подсадил…
— Пожалели, значит… — проговорил сержант, медленно обходя машину. — А кого это вы интересно пожалели? Где ваша пассажирка?
— Как — где? — холодея, переспросил Николай Афанасьевич. — Ясно где, в машине, на переднем сиденье…
— Да? — с веселой злостью проговорил гаишник. — И где же она, ваша пассажирка?
Я ее лично не вижу!
Аветисов догнал сержанта и уставился на переднее сиденье, где несколько минут назад сидела румяная деревенская болтушка.