Именно эта здравая мысль вызвала у Лизы наибольшую злость.
"Конечно, будешь казаться замечательной актрисой, если дают такие выигрышные роли! — возмущенно думала Штукина, — Виола в «Двенадцатой ночи», Элиза в «Пигмалионе».. Попробовала бы она хорошо, с подлинной страстью и глубоким проникновением в образ сыграть Тома Сойера на детском утреннике!
Или Кристофера Робина! Или Пеппи, черт бы ее побрал вместе с ее Длинным Чулком!"
Штукина внезапно ощутила такую острую и непреодолимую ненависть к Ольге Чижовой, что даже остановилась на месте. Ноги ее не держали, на лбу выступила холодная испарина и срочно понадобилось в туалет.
Передвигаться после допроса ей разрешили свободно — ведь она рассказала уже капитану Сойке все, что знала, и еще много лишнего.
Штукина мелкими шажками устремилась к туалету. И вот там, на подходе, она увидела вдруг на полу что-то блестящее. Только ее зоркие глаза могли разглядеть в темном углу небольшую вещь. Пол покрывала густая пыль, потому что уборщица тетя Клава, раздувшаяся от гордости и переживавшая новое для нее состояние знаменитости — Человека, Который Первым Нашел Труп, так и не приступила сегодня к своим непосредственным обязанностям. И в этой пыли Лиза увидела хорошо знакомую всем в театре брошку-змейку. Лиза нагнулась и подняла брошку.
Тело змейки состояло из тщательно подобранных по размеру и форме мелких бриллиантов, а глазами ей служили два изумруда чистой воды. Брошку эту очень любила носить покойная Валерия Борисовна Кликунец, и про это знали все в театре, от Главного до швейцара.
Но как она здесь очутилась? Возможно, Валерию убили здесь, и брошка упала на пол в процессе борьбы? Или ее потом выронил убийца, когда убегал? Но куда он бежал? — задала сама себе вопрос Лиза, — в туалет, что ли?
Она огляделась. Поблизости никого не было, никто ее не видел. Штукина решительно сжала зубы, достала из кармана носовой платок и завернула в него брошку, аккуратно вытерев то место, которого она коснулась пальцами. Потом она убрала сверток в карман и целеустремленно зашагала в сторону гримуборных. Там тоже никого не было. Она проскользнула в уборную Ольги и положила брошку поглубже в ящик туалетного столика, не забыв забрать собственный носовой платок.
Абсолютно никаких мыслей не было в ее голове, все действия совершала она на автопилоте и опомнилась только в зрительном зале, увидев на сцене знакомые лица своих коллег.
— Пройдите к остальным! — буркнул ей коренастый Шурик, как свидетель Штукина его больше не интересовала.
* * *
Капитану Сойке надоело выслушивать бабские сплетни, и он вызвал на допрос Главного.