— Здрассти, так и так, я — любовница твоего мужа.
Верка чуть в обморок не хлопнулась. Только подумала, что время неподходящее, и кое-как в руки себя взяла, молчит и слушает.
— И, между прочим, мы с твоим мужем, — продолжает та, — уже три года живем, так что пора и с тобой познакомиться. Не посторонние вроде люди.
Тут уж Верка не выдержала, как закричит:
— Врешь, зараза! Никогда в такое не поверю!
— Не поверишь? — та этак ехидно усмехается, даже по телефону слыхать. — Не поверишь, значит? Он на сколько дней от тебя в поездку уезжает?
— На неделю…
— А вот и не на неделю, а только на пять дней! Можешь на работе у него поинтересоваться! А остальные два дня у меня живет! На всем, между прочим, готовом!
А Верка-то знай свое твердит, заладила как попугай:
— Не верю! Не верю! И проверять на работе не стану, чтобы подозрениями его не унижать!
Это в то время такое мнение было, что подозрения унижают. И жалость тоже унижает.
— Ну ладно, — та ей отвечает. — А есть у муженька твоего галстук голубенький в поросячьих мордочках, чешского производства?
— Ну есть, — Верка признается. — Из одной поездки привез, по случаю в сельпо прикупил…
— Ага, в сельпо! По случаю! Будто не знаешь, что твой муженек… то есть, наш с тобой общий, по случаю только болезнь кое-какую прихватить может!
Тут уж Верке пришлось смолчать. Потому что муж ее по части чего-нибудь такое достать не шибко умелый был. Самое большее, что мог купить — пять кило картошки в соседнем овощном магазине. И то ему чаще гнилую подсовывали. А та, любовница-то, не унимается, гнет на свое:
— Я ему тот галстучек достала! Через сестру двоюродную, которая в «Гостинке» работает! И свитер импортный, чистошерстяной с мохеровой ниткой! И рубашку болгарскую, кремовую, в полоску — тоже я достала! Три часа, между прочим, в «Кировском» отстояла! И пиджак югославский, с пуговицами! И трусы итальянские, трикотажные, розовые, в цветочек! Тоже я раздобыла!
Тут уж Верка волей-неволей поверила. Потому как и свитер, и рубашка, и галстук — все это у нее прямо перед глазами находилось. А как про трусы услышала — так снова ей в обморок захотелось. Но только преодолела она эту минутную слабость, взяла себя в руки и твердо так той бабе говорит:
— Ну, раз так, то забирай моего мужа вместе с трусами!
И как сказала, так и сделала. Попихала все мужнины вещички в чемодан, в самую первую очередь, понятное дело — галстук, свитер с мохеровой ниткой, рубашку кремовую и розовые трусы. Попихала все это кое-как в чемодан и на лестницу выставила. А у самой, между прочим, двое детей. Мальчику тогда восемь лет было, а девочке пять. Ну, муж из своей поездки без всяких сомнений возвращается. Видит — чемодан на лестнице. В дверь звонит, а жена с ним исключительно через глазок общается.