— Собирай свое барахло и убирайся немедленно из квартиры, и чтобы я тебя больше никогда не видела.
— Милка, ты что, что случилось? — Он очень правдоподобно разыграл удивление.
— Сам знаешь, что случилось, не испытывай мое терпение, уходи, я, наконец, прозрела и у тебя ничего не выйдет.
— Да в чем прозрела-то? Милка, объясни, — в его голосе звучало отчаяние, но на меня это не произвело впечатления.
— Мне звонила твоя мать, она вернулась, искала тебя, жена твоя ни на какой не на Мальте, а здесь.
— Ну что ж, — он успокоился, — нам давно надо было поговорить.
Сейчас опять будет врать и убедит меня в чем угодно, ведь я доверчивая до глупости, это он сам мне раньше говорил.
— Ни о чем мы говорить не будем, собирай вещи и уходи немедленно!
— Пока ты меня не выслушаешь, я не уйду! — он тоже повысил голос.
— Ах так! — и я начала долгую тираду, состоящую из слов, которые Витя произносил, когда на его новую машину «Вольво», на которой он ездил всего месяц, наскочил «Москвич» и разбил фару и что-то там еще. Драться Витька с ними не мог, потому что в «Москвиче» сидели трое, а у него в машине одна я. Хоть Витька и здоров, но трое, пожалуй, могли бы ему накостылять, зато такого мата я в жизни не слыхала, народ подбежал послушать. Мне, конечно, противно было все это произносить, но ярость требовала выхода, и мне хотелось, чтобы Борька скорее ушел, а то я не выдержу и убью его на месте. Итак, я наградила эпитетами его, его жену, всех его близких, а когда дошла до свекрови, он подошел и двинул меня по морде так, что у меня лязгнули зубы. Я замолчала, про свекровь я вообще-то зря, свекровь-то как раз во всей этой истории мне ничего плохого не сделала. Ну ладно, сейчас он уйдет, и больше я его никогда не увижу. Однако не тут-то было. Борька походил по комнате, залез в мою сумочку, достал сигареты, сам закурил, предложил мне. Когда он закуривал, я заметила, что у него дрожат руки, но выглядел он спокойным. Мы посидели, покурили, посмотрели друг на друга. Мне было тоскливо, скорей бы он ушел. Наконец его сигарета кончилась, он затушил ее в пепельнице, посмотрел на меня спокойно и сказал:
— Ты в состоянии разговаривать нормально? Ты не будешь драться, ругаться, бить посуду?
Поскольку я молчала, он рискнул подойти поближе ко мне и сказал потише:
— И, может быть, ты мне объяснишь, что с тобой происходит?
Я почувствовала себя такой усталой, как будто на мне неделю возили каменные глыбы.
— Нечего мне объяснять. Передай Витьке, что денег я не брала и не знаю, где они сейчас, что твоя миссия не увенчалась успехом и ты не оправдал его доверия.