— Анатолий, зайди ко мне! Немедленно!
В коридоре снова послышались тяжелые шаги, и Надежда Николаевна испуганно подумала, что знаменитый боксер возвращается, чтобы закончить разговор. Однако вместо Лямзина на пороге кабинета появился тот самый охранник, который совсем недавно пропустил Надежду в офис.
Однако за прошедшие минуты внешность секьюрити разительно изменилась.
Его довольно-таки невыразительное и бесцветное лицо приобрело новые, весьма яркие краски. Под левым глазом охранника на глазах разрастался и багровел огромный синяк.
Надежда с необъяснимым злорадством представила, как этот синяк к завтрашнему дню станет лиловым, а еще через несколько дней начнет зеленеть и желтеть, и настроение у нее почемуто улучшилось.
— Ты почему, голубь, Лямзина пропустил? — спросил редактор с мягкой, отеческой интонацией, уставившись на вошедшего охранника.
— Так, Борис Михалыч, он же того… — Мужчина невольно потер разгорающийся синяк.
— Он, значит, того, а ты — не того? — передразнил его Рязанский. — А за что же я тебе, Толя, деньги плачу?
— Он же чемпион… — уныло протянул охранник. — Мне против него никак…
— Уволен, голубь! — ласково сообщил редактор. — До конца дня досидишь, и свободен!
Мне не нужны объяснения, мне нужна охрана!
Мужчина молча развернулся и вышел из кабинета.
Борис Михайлович потер маленькие ручки и повернулся к Надежде:
— Извините, работа. Так о чем вы хотели со мной поговорить? И, кстати, я не расслышал ваше имя.
— А я его и не успела назвать! — Надежда уселась на стул напротив редактора и представилась:
— Надежда Николаевна.
— И чем я вам, Надежда Николаевна, могу быть полезен?
— Я хотела поговорить с вами об одной вашей сотруднице — об Ирине Горностаевой.
— У меня нет такой сотрудницы, — отрезал Рязанский, мгновенно помрачнев.
— Может быть, я не правильно выразилась, — Надежда придвинулась ближе к столу, — она — ваша бывшая сотрудница.
Борис Михайлович помолчал, затем в упор уставился на свою собеседницу и спросил:
— И почему я должен обсуждать ее с вами?
— Вы не должны, конечно… — Надежда поймала его взгляд и вложила в свой голос максимум чувства и убедительности. — Но я очень прошу вас… Дело в том, что мой сын…
Он хочет жениться на этой.., на этой девице, а у меня просто ужасные предчувствия… Я понимаю, вы можете сказать, что почти каждая мать настороженно относится к будущей невестке, но поверьте, я — человек достаточно сдержанный, умею контролировать свои эмоции и стараюсь трезво оценивать людей…
— Знаете, что я вам скажу… — Борис Михайлович откинулся в кресле и с сочувствием взглянул на Надежду. — Уезжайте.