— Реквизиты.
— Вот-вот. Так их можно вычислить по этим реквизитам. Как ты говорил — фонд «Арвен»?
— Вообще-то говоря, попытаться можно. Нам на руку то, что деньги придут на счет моего фонда уже проконвертированными в рубли, так что их банк должен быть здесь, в России. Если бы деньги ушли куда-нибудь в Швейцарию или, не дай Бог, на Каймановы острова, ничего нельзя было бы выяснить. А так в России.., кое-какие связи в банковском мире у меня есть, так что можно выйти на их след. Хотя, конечно, это нарушение тайны вклада, но думаю, раз они действуют нечестно, то и мы тоже можем поступить также, хотя мне это и глубоко претит…
— Ну-ну, для хорошего дела можешь один раз поступиться принципами.
— Все зависит от того, что они собираются потом делать с деньгами, — продолжал Эрик, никак не отреагировав на мою шпильку. — Если они эти деньги снова проконвертируют — на этот раз в валюту — то после этого они исчезнут бесследно. А вот если деньги нужны им наличными, а это весьма вероятно, хотя бы часть — для расчетов со всякими исполнителями, для оплаты разных счетов, то они должны появиться в банке…
Причем, зная психологию этой публики, их недоверие ко всем на свете и больше всего — друг к другу — можно рассчитывать на то, что в банке или рядом с ним появится значительная часть команды.
— И тогда мы сможем натравить на них тех, других! — в полном восторге воскликнула я. — А пока ты все-таки должен пойти на работу, а то твои подчиненные будут очень волноваться, потому что раньше, как я понимаю, ты на работу никогда не опаздывал.
— Мало ли чего я раньше никогда не делал! — вздохнул Эрик.
— Например… — прищурилась я.
— Мне не хочется уходить, — пожаловался он, — не хочется идти на работу.
— Подумаешь, невидаль! — отмахнулась я. — Мне, например, раньше никогда не хотелось идти на работу.
По глазам Эрика я поняла, что для него такое раньше считалось немыслимым. Что ж, все когда-нибудь бывает в первый раз.
— Я знаю способ подсластить пилюлю, — улыбнулась я и поцеловала его тихонько в уголок губ. — Ты думай, что рабочий день пройдет быстро, а вечером мы с Горацием будем тебя ждать.
Горация я упомянула, чтобы соблюсти приличия. Эрик приободрился и собрался уходить, только я попросила, чтобы он, когда окончательно уже пойдет на работу, зашел бы ко мне и занес записки Валентина Сергеевича, я хотела бы их дочитать.
Его не было долго, так что я уже начала волноваться. Наконец раздался неуверенный звонок. Эрик стоял на пороге, но Боже мой, как он отличался от того Эрика, что покинул полчаса назад мою квартиру. Тот был крепкий, достаточно молодой мужчина, правда, худой и с заботами на лице, но все же, после трогательного общения со мной, вполне благополучный. Теперь же на пороге стоял неврастеник с абсолютно серым лицом и затравленным выражением в глазах.