— Черт тебе земляк, — пробурчал Борис себе под нос, зигзагами улепетывая в хлеба.
— Стой, дура, я же тебя не трону! — истошно вопил солдат.
Борис бежал, согнувшись, ожидая выстрелов. Пшеница предательски шуршала, обозначая его передвижение. Звук этот казался Борису непомерно громким.
— Стой же, контра проклятая! — оба солдата начали палить по хлебам, но в сгустившейся темноте это было совершенно безнадежно.
* * *
Борис проснулся и долго лежал, глядя в ночное звездное небо, вспоминая, что случилось дальше. Солдаты, постреляв, ушли, переругиваясь, а Борис, отлежавшись, потихоньку пошел прямо по полю в том направлении, куда уехала телега. Версты через полторы он отважился выйти на дорогу, а к рассвету вдали показались дома и железнодорожная станция.
— Какое село? — спросил он у мальчишки, что гнал в поле четырех коров.
— Отрадное, — бросил тот, не оглянувшись.
У Бориса отлегло от сердца: Отрадное — это была уже Украина.
* * *
Хозяин гостиницы “Париж” Ипполит Кастелаки был вдов, немолод и неизлечимо болен. Дела в гостинице шли плохо, хоть Феодосия и набита была приезжими. Но платили они неаккуратно, ломали мебель и рвали и без того дырявые простыни, а некоторые вообще норовили съехать, не заплатив. В этот вечер Кастелаки долго подсчитывал убытки и вздыхал сам себе. В комнате была страшная жара, потому что он боялся раскрыть окно, чтобы не влезли и не украли кассу.
Наконец хозяин гостиницы закрыл учетную книгу, убрал в потайное место тонкую пачку денег, горестно пожевав над ней губами, и разделся до кальсон. Напоследок он приоткрыл дверь и прислушался. Была глубокая ночь, все постояльцы гостиницы “Париж” давно спали. Кастелаки с облегчением запер дверь в свою комнату и сел на кровать, скрипнув пружинами. Не глядя протянул руку, взял с комода графин с несвежей третьегоднишней водой и растворил в стакане порошок, что дал ему аптекарь Гринбаум. Порошок якобы помогал от печени. Кастелаки выпил лекарство, поморщился, привычно ругнул Гринбаума, погасил лампу и долго ещё сидел на кровати, почесываясь и вздыхая. Наконец, его сморил тяжелый сон — не иначе, Гринбаум подмешивал в порошок снотворное.
Проснулся Кастелаки оттого, что почувствовал в комнате присутствие чужих людей. Не открывая глаз, он с ужасом понял, что сбылись самые страшные его опасения: воры проникли в гостиницу и теперь ищут деньги. Он лежал, обливаясь холодным потом, и думал, что делать: закричать — авось кто-нибудь услышит и придет на помощь — или же притвориться спящим, пускай они забирают кассу, а его оставят в покое. Его колебания были прерваны самым недвусмысленным образом: мощная рука отбросила одеяло и встряхнула несчастного хозяина гостиницы так, что у того клацнули немногие оставшиеся зубы.