Да-а, тут объяснишь. Тут объяснишь — и сразу попрощаешься со своей головой.
И ведь начиналось все невинно. Впрочем, именно так всегда начинаются великие беды.
Приехал к нам из заморских краев цирк. «Бои гладиаторов». «Только одно выступление». «Битвы не на жизнь, а на смерть» — и так далее.
Три дня стояли, скоморохи. «Одно выступление»! Они бы и дальше здесь ошивались, но вчерашний случай им все напортил. И мне, как видно, тоже.
Вначале им вообще запретили выступать: что ж это вы тут голых мужиков навезли, да еще будут они друг дружку убивать — не принято у нас так. Пшли вон!
Ну, они думали-думали — и надумали идти падать мне в ноженьки. А я, дур-р-рак, возьми да и разреши им. Конечно, подать велел снять соответствующую. С царем посоветовался, между прочим — я же советник. Царь дал добро; хотел даже сам сходить, но заболел животом и остался во дворце — так все три дня и проболел. А их высочество напросились.
Ну не мог я ей отказать!!! Во-первых, папенька, в те дни совсем расстроенный (в разных смыслах), во-вторых, жалко ее, девчонку. Восемнадцать лет, а все в теремах сидит, вышивает — ни разу света белого как следует не видела. А тут — зрелище, может, один раз за всю жизнь случай выдался. Потом сосватает какой-нибудь принц, подходящий нам по дипломатическим соображениям, и будет она ему гербы на носовых платочках вышивать. Может, конечно, и с супружескими обязанностями у нее получится, но тут — не знаю, до сих пор она о них представления не имела и не имеет — благородное воспитание! (А потом рожают хилых да немощных королевичей и кричат о вырождении крови…) Ладно, повел я ее на гладиаторов.
Выделили нам специальную ложу в ихнем наскоро сколоченном амфитиатре: к арене поближе, от простого люда подальше. Окружили вниманием и любезностью, бородами пылинки со скамеек смахивали, зубами блестели. Проявляли должное уважение.
Вокруг — толпы мужиков и вельмож, все вперемешку, все орут и толкают друг друга, норовя занять местечко повыгоднее. Наконец расселись. Вышел на арену, песочком посыпанную, тамошний глашатай, объяснил, что сейчас перед нами состоятся бои гладиаторов, не бойтесь, не переживайте, дам просьба заранее извинить за возможные недозволенности со стороны бойцов.
Дамы предвкушающе вздохнули, готовые прощать, прощать и еще раз прощать
— только бы были недозволенности.
Глашатай ушел, и началось.
Я, в общем-то, на войне не был. Но подземелья дворца, как мне думается, будут покруче любой войны. А я, как главный царский советник, просто обязан присутствовать при некоторых событиях весьма неприятного характера. Поэтому за свою жизнь видел и кровь, и начинку человеческую, и… много чего я видел. Дай Господь другим такого никогда не увидеть. Это потом начинаешь ценить спокойные сны про полеты в небе и зеленые луга, потом, когда поздно становится.