— Вот что, — сказал он, поразмыслив. — Давай-ка обратно.
Гном вопросительно посмотрел.
— И я с тобой, — усмехнулся на невысказанный вопрос Дрей.
Очутившись снова в коридоре, он приказал Варну раздеться и связал Властителя разодранной на полосы рубахой. Кляп сооружать не стал — это было бы слишком жестоко, если учесть, что используемая материя пропиталась вчерашней похлебкой. То есть Дрей не был против определенных педагогических мер, но вот рука не поднималась.
Когда спеленутый гном обреченно затих у стенки, бессмертный отсалютовал ему мечом и снова вышел наружу. Здесь он внимательно рассмотрел способ крепления внешней цепи и подтянул ее, так что створки ворот плотно сошлись. Теперь, даже освободившись, Варн не скоро окажется снаружи. Разумеется, если никто не обратит внимания на странное изменение широты распахнутости створок.
Дрей дернул краешком рта, реагируя на это жалкое подобие шутки, потом призадумался. Три улицы. Направо пойдешь, налево пойдешь, прямо пойдешь… Знаем, слышали. А если так, чтобы и с конем, и с головой на плечах? «Не можно», говорите? «Не по-сказочному»? Ну и черт с вами!
Он подошел к забору и перепрыгнул на ту сторону. Как и следовало ожидать — сад; судя по всему старый и заброшенный. Собственно, а каким еще быть саду, расположенному рядом с тюремными подземельями?!
Дрей взглянул на небо: показалось — или луна на самом деле становится тусклее? Надо бы куда-нибудь подальше отсюда, как можно дальше. Вот только куда?
Сад молчал, сыпал за шиворот листья и труху: ему, в общем-то, было скучно следить за жалкими потугами беглеца. Он, сад, видывал много таких вот, в лохмотьях, с краденым мечом в дрожащих руках, с отчаянным взором. Ну, положим, руки не так уж и дрожат и взор не то чтобы совсем отчаянный. Так ведь это ерунда. «Все равно поймают, — сонно вздыхал сад. — Толку в твоих метаниях — ни капли. Уймись».
Но беглец почему-то все не желал принять эту истину, он торопился к старенькому домику, торчавшему грибом-гнилушкой на другом краю огороженной забором территории.
«Дурак, — вздохнул сад. — Дурак».
Дрей не ответил.
Он уже добрался до самых окон, закопченных каких-то, одно с веером трещин, словно переломанные пальцы, — когда вдруг входить в домик расхотелось. Дрожало что-то внутри: западня, западня, западня! Как волка в овчарне (пускай даже эти гномы и не знают, что такое «волк» и что такое «овчарня»), обложат со всех сторон, и не сбежишь. Нет, входить нельзя. Но и мешкать нельзя. Светает.
Бессмертный огляделся, пытаясь обуздать ту суетливость движений, которая выдает охватившую тебя панику. Только без истерики. А вон то что за маленькая хибарка, словно гроб, поставленный вертикально? Ну-ка…