И еще, прежде чем его захлестнуло горячей цветной волной, он подумал, что все это может оказаться просто западней. Горный Цветок специально ждала его. Но и эта мысль пропала, утонула в водовороте чувств.
13
Он успел в последнюю долю секунды. Казалось, вот, за долгое время удалось расслабиться, забыться, но, когда раздались топот ног и громкие наглые голоса, — вскочил, подобрал лохмотья, лишь потом сообразив, что на них бы и так никто не обратил внимания, схватил меч и юркнул подальше от двери, в темень. Может, обойдется? Или это вообще не за ним? Стилла проводила Дрея испуганным взглядом, показала пальцем: молчи, мол, — и пошла отворять. А в дверь уже стучали — уверенно, со смаком и грюком, поневоле вызывая в душе испуганную дрожь загнанного в угол животного.
— Что вам нужно?
— Да уж не тебя, — хмыкнул толстый гном, протискиваясь в домик. — Ну-ка, зажги какую-нибудь свечу, что ли, — велел он, пытаясь сориентироваться в окружающем полумраке.
Стилла пожала плечами:
— Откуда у меня свеча? Да и что здесь смотреть?
— Что надобно, — сурово отрезал толстяк.
Второй стражник вошел и покачал головой:
— Охолони. Если уж где искать, так в саду. Скажи, женщина, не слышала ли ты прошлой ночью каких-нибудь подозрительных звуков?
— Звуков? — задумчиво переспросила Стилла. — Да нет.
Она постояла, глядя на кривую треснутую столешницу. Там лежала надкусанная буханка хлеба… та самая, которую Дрей унес из подземелий. Перед тем как отправиться в кровать, он выложил хлеб, а теперь в суматохе про лохмотья-одежду и меч вспомнил, а про это забыл.
— А, — сказала неожиданно Стилла. — Конечно. Были звуки.
— Ну и… — Толстяк подошел к ней вплотную и заглянул в глаза. — Какие… звуки?
— Цепь лязгала. Я еще проснулась от этого.
— И все? — спросил второй стражник.
— И все, — сказала она. — Ищете-то вы что?
— Что надобно, — повторил толстяк. — Цепь, говоришь? — протянул он задумчиво. — И все, стало быть?
Стилла промолчала, но ответа, видимо, и не требовалось. Стражник думал. Его напарник сонно зевнул и толкнул толстяка в бок:
— Пошли. Ты еще обыск учинил бы.
— А что, — встрепенулся толстяк, и его щеки вздрогнули, как старый, поросший трехдневной щетиной холодец. — И учиню.
— Ты, кажется, кое о чем забыл, — мрачно заметил стражник. — Он бессмертный.
Напарник приуныл.
— И еще вспомни о том, — продолжал стражник, — что Падальщику он нужен для тех же целей. Ты желаешь видеть бессмертного Падальщика?
— Пойдем, — внезапно заторопился толстяк. — Поищем в саду. Или… вообще где-нибудь в городе.
Они вышли. Только тогда Дрей смог вдохнуть полной грудью, до этого он сдерживал себя — мало ли. А вот теперь вдохнул и подумал, что выбраться из Гритон-Сдраула может оказаться посложнее, чем даже из тюрьмы.