Мастер заговорил:
— Увы, но в деле появились новые обстоятельства. Я, дорогой мой Яков Андреевич, все-таки решился последовать вашему совету и проверить бумаги Ордена, а потому обратился с этой просьбой к одному из офицеров ложи, к секретарю, господину Ветлицкому. Он обнаружил исчезновение из нашего архива тайной переписки одного из руководителей Ордена.
Я ждал, что Иван Сергеевич назовет мне имя человека, чьему перу конкретно могла эта компрометирующая переписка принадлежать. А в том, что она была компрометирующая, я, можно сказать, и не сомневался. Но, как оказалось, я снова Кутузова недооценил и потому был вынужден с грустью констатировать, что он так до сих пор и не доверяет мне полностью.
Мастер не уточнил, кто написал эти злосчастные письма: сам Венерабль или один из орденских Смотрителей.
Тогда я поинтересовался у Ивана Сергеевича:
— К чему же может привести исчезновение этой переписки?
— К катастрофе, — коротко ответил Кутузов.
— В чем ее суть? — настроение Ивана Сергеевича стало передаваться и мне, поэтому я тоже заволновался.
— Я думаю вам, Яков Андреевич, известно об ордене ил— люминатов в Баварии? — предположил Кутузов.
Я этого и не отрицал. Орден иллюминатов сложился в Баварии где-то в конце восемнадцатого века. Структурой своей и тайными идеями иллюминаты были сродни масонам, но, в отличие от нас, в целом проповедующих покорность властям, они стремились к свержению тогда еще священной для нас монархии и замене ее республикой. Но в 1785 году баварское правительство положило конец подобным чаяниям, и общество иллюминатов было разгромлено.
— Конечно, — ответил я, не понимая еще в чем дело.
— У этого ордена в Баварии остались последователи… — промолвил Кутузов многозначительно. Теперь мне все стало ясно. Он намекал на то, что в руки предателя попала почти что революционная переписка!
— Теперь понятно, — ответил я.
— Не трудно догадаться, что если эти письма с, прямо заметим, неосторожными высказываниями попадутся каким-то образом на глаза Его Императорского Величества, Орден «Золотого скипетра», скорее всего, будет запрещен официально, — с пафосом констатировал Иван Сергеевич.
— Но кому это выгодно?! — воскликнул я.
— Вот вы, Яков Андреевич, и обязаны это выяснить, — ядовито выдавил из себя Кутузов. Внутреннее чутье мне подсказывало, что я впадаю в немилость. Мой наставник почему-то срывал свою досаду на мне.
Я пообещал, что сделаю все, что только будет возможно.
— Вот-вот, вы уж постарайтесь, Яков Андреевич! — улыбнулся Кутузов, и улыбка его под стрельчатыми сводами моего кабинета показалась мне зловещей. — Кстати, — добавил он, — вы и впрямь полагаете, что предатель — не Строганов? Все то, что вы мне тут рассказали, не стоит и ломаного гроша. Все эти доказательства… — он кивнул на мешок с церемониальными вещами. — Ведь этим самым Данилой мог быть и Строганов, и не уехал он ни в какую Москву, а кинулся в реку, опасаясь ужасной кары, вполне им заслуженной. Запутался он в долгах, вот и перепродал какому-то заинтересованному лицу нашу тайную переписку!