И все же я решился набросать Кутузову записку с вопросом, от ответа на который зависела судьба моей завтрашней поездки в Москву.
После этого я провалился в глубокий сон, который и промучил меня почти что до самого утра. Объятия Морфея оказались неласковыми, своею волей он погружал меня в самые темные и непроглядные глубины Аида.
Во сне тихой поступью подкрадывался ко мне коварный убийца в белом фартуке на красной подкладке. В руке он сжимал огромный молот в форме тетраэдра.
— Остановись! — крикнул я. Но убийца захохотал. Во сне я не увидел его лица, скрываемого за капюшоном монаха. Только во тьме фосфорическим светом горели его глаза.
— Au secours! — воскликнул я и проснулся, обливаясь холодным потом.
И помощь мне подоспела, как всегда, в лице моей милосердной Миры. Стучали в дверь.
— Войдите! — воскликнул я, обрадованный тем, что кто-то, наконец, осмелился нарушить мой сон.
— Вы кричали, — встревоженная индианка переступила через порог моей обители, сжимая хрупкими ладонями бокал с моим излюбленным пуншем. В другой руке она держала наливное спелое яблочко с румяным бочком.
— Спасительница моя! Mon ange! — обрадовался я ее внезапному появлению.
— Да что же здесь происходит? — воскликнула Мира, вконец разволновавшись.
— Да ничего особенного, — попытался я ее успокоить и улыбнулся как можно мягче.
— Яков Андреевич, — насторожилась она. — Уж вы-то меня не проведете!
Тут ее взгляд скользнул по слегка покосившемуся гобелену.
— Ах, вот оно в чем дело! Тогда все ясно, — печально вздохнула она. — Опять этот Кутузов испортил вам настроение, и вам снились кошмары.
— Мира, ты необыкновенно проницательна, — вновь улыб— нулся я.
— Вы у меня дождетесь, Яков Андреевич, — она погрозила пальчиком. — Я Лунева позову, пусть он вами занимается!
— Алешку? — деланно ужаснулся я. — Да он же насмерть меня залечит!
С Луневым мы служили в одном полку, и однажды под Лейпцигом ему посчастливилось вытащить меня из беды. И, говоря откровенно, ему я был обязан своею жизнью. Увы, но с ним мы встречались довольно редко и чаще всего по случаю последствий моего ранения или болезни. Поэтому мне не понравилось, что Мира завела разговор о Луневе именно сейчас, это показалось мне дурным предзнаменованием!
Я ухватил индианку за талию и усадил ее рядом с собой на диване. Она подняла на меня огромные удивленные глаза. Честно скажу, я не часто позволял себе с ней такие вольности.
— Я безмерно благодарен тебе за твою неустанную заботу, — сказал я ей. Индианка поняла, что слова эти сказаны всерьез, и испугалась еще сильнее.