Это движение далось ему с трудом, словно вдруг восстановившаяся реальность навалила ему на плечи тяжкий груз – видеть, слышать, ощущать.
– Распадись и соединись! – пробормотал Скиф. – Дьявольщина! Распадись и соединись!
Теперь он понимал, что означает это присловье амазонок.
* * *
Той же ночью, после плотного ужина, они с Джамалем сидели в своей келье под Башней Стерегущих Рубежи. Во время трапезы звездный странник был непривычно молчалив, не шутил с девушками, не хвалил душистое вино, не поднимал тостов, не бросал откровенных и жадных взглядов на круглые коленки и упругую грудь златовласой Таммы. Ему явно хотелось поскорей закончить с едой и питьем и поразмыслить в покое, но Тамма и Сийя были безжалостны, заставив съесть все, что находилось на столе. Обряд отнимал силы, и восстановить их можно было лишь одним способом – есть и пить.
Когда трапеза закончилась и компаньоны вернулись в свою опочивальню, Джамаль опустился на ложе, упер локти в колени и закрыл ладонями лицо. В такой позе пребывал он довольно долго, и Скиф начал уже беспокоиться, ибо угрюмая молчаливость и отсутствие аппетита были Джамалю несвойственны. Как, впрочем, и Ри Варрату, телгскому Наблюдателю.
Но тут он заметил, что звездный странник, растопырив пальцы, с улыбкой поглядывает на него, и приободрился. Затем Джамаль вытянул губы, произнес «пху!», причмокнул и уставился на стеклянный кувшин с вином, который Скиф прихватил с собой. Вино было цвета старого янтаря, терпкое, чуть горьковатое, напоминающее вкусом херес, но вряд ли здесь его гнали из винограда. Впрочем, на качестве это не отражалось.
– Налей, дорогой, – произнес Джамаль. – Выпьем за щит и доспех, несокрушимый, как горы Мауля, за погибель ару-интанов и премудрую мать нашу Гайру! Чтоб Небесный Вихрь баюкал ее в эту ночь и в другие ночи, пока Безмолвные не шепнут ей на ушко, что пора подниматься к ним, на серебряный Зилур!
Дважды упрашивать Скифа не пришлось; он налил, и компаньоны выпили за все сказанное. Потом Джамаль уселся поплотнее, привалился спиной к стене и начал:
– Помнишь ли, драгоценный мой Паир-Са, нетерпеливый Владыка Ярости, как стояли мы на холме, прибыв сюда в первый раз, и глядели на дурную рощу, куда ты за веткой ходил, да котелок из золота, что торчал над деревьями?
Скиф кивнул.
– А помнишь, как хотел ты тут же бежать к нему? И тогда, и в этот раз я едва выволок тебя на свежий воздух?
– Ну? – буркнул Скиф, не понимая, куда клонит компаньон.
– А что я тебе говорил? – Джамаль многозначительно поднял палец. – Я говорил: не спеши, дорогой! Пойдем в степь, пойдем в горы, встретим людей, познакомимся, выпьем, потолкуем! Вах! Люди нам все скажут! – Он так забавно сымитировал свой собственный грузинский акцент, что Скиф невольно расхохотался. Джамаль погрозил ему пальцем. – Вот! Теперь смеешься! А вышло все по-моему! Пошли, встретили хороших людей, выпили да потолковали, расспросили обо всем, да еще и подарка удостоились! Вах, какого подарка! – Он закатил свои черные, как маслины, глаза.