Куберт знал это имя, но даже не вздрогнул, когда услышал его. Возможно, он не питал к волшебству отвращения, какое испытывало большинство наемных солдат. Или он просто был хорошим солдатом и смиренно покорялся своей судьбе.
Появился Трашер.
— Это последний? — спросил Уэлгрин, когда они остались одни.
— Во всяком случае, лучший. Есть еще один, ястребиная маска, к тому же… — Трашер сделал паузу, — женщина.
От дыхания Уэлгрина заколебалось пламя свечи.
— Хорошо, давай ее сюда.
В армии, даже здесь, в тылу, женщину считали пригодной лишь для кухонных дел и прелюбодеяния. Отказ Джабала от этого освященного временем правила был, по мнению Уэлгрина, более возмутительным, чем любое другое его деяние. Но поскольку подонки Темпуса меняли лицо Подветренной, Уэлгрин, к сожалению, был вынужден считаться с подобными переменами в отношении женщин, если хотел уйти из города с дюжиной солдат и обозом.
Последний кандидат вошел в комнату. Едва закрыв дверь, Трашер тут же ретировался.
Существовало два типа женщин, которых нанимал Джабал.
Первый составляли маленькие девушки, настороженные, агрессивные и жестокие, начисто лишенные традиционных добродетелей, с которыми шел в сражение обычный солдат. Второй тип — мужики, по ошибке родившиеся женщинами. Крупные, широкоплечие, сильные, внешне похожие на мужчин, но не заслуживающие уважения в той же степени, что их сухопарые сестры.
Вошедшая принадлежала к первому типу: ее голова едва доставала до груди Уэлгрину. Она напомнила ему Иллиру, и этого сходства было бы достаточно, чтобы тут же приказать ей выйти.
Она сбросила с себя короткий клетчатый плащ, оправила мундир, тщетно пытавшийся скрыть ее маленькие груди, такие же чумазые, как и все остальное. Уэлгрин решил, что она как минимум пару дней ничего не ела. Полузажившая рана придавала мужественность ее лицу. Еще одна рана виднелась на оголенной руке. Кто-то пытался убить ее, но безуспешно. Растопыренными пальцами руки женщина провела по спутанным черным волосам, не стараясь, впрочем, пригладить их.
— Имя? — спросил Уэлгрин, когда девушка успокоилась.
— Ситен. — Она обладала довольно приятным голосом для огрубевшей женщины.
— Владеешь мечом?
— Достаточно хорошо.
— Полагаю, подростковым?
Ситен вспыхнула от оскорбления.
— Я научилась владеть мечом у отца, братьев и кузенов.
— И у Джабала?
— И у Джабала, — с вызовом заявила она.
На Уэлгрина произвело впечатление ее настроение, он с радостью нанял бы вместо нее ее родственников.
— Как ты выжила после смерти Джабала? Или ты не думаешь, что его нет в живых?
— Нас осталось совсем мало, чтобы это имело какое-то значение. У нас всегда было больше врагов, чем друзей. Время ястребиных масок прошло. Джабал был нашим вождем. И никто не мог заменить его, даже на несколько недель. Что до меня, то я пошла на Улицу Красных Фонарей, но это дело не по вкусу мне.