— Я помню эту девушку, — наконец произнес он.
— Слава аллаху!
— Она гречанка? Кто бы мог подумать…
— Она американка.
— Американка. Но имя греческое. Жизнь задает нам больше вопросов, чем готова предложить ответов, а? Теперь я вспомнил и эту девушку, и остальных, с кем она приехала. В то время на них был большой спрос. Я их всех почти сразу же пристроил. Мой тебе совет, kazzih, забудь о ней!
— Почему? — обомлел я.
— Печальная история. — Он закатил огромные голубые глаза и покачал головой. — Kazzih, если ты любил ее, тебе бы следовало выкупить ее на свободу до того, как она попала в Афганистан. Если мужчина влюбляется в рабыню, он уверен, что никто никогда ее у него не отнимет. Он даже помыслить о таком не может… А потом ее продают и перепродают. И только после этого он начинает сожалеть, что так долго ждал. Но теперь уже слишком поздно.
— Почему слишком поздно?
— Ах, kazzih, пей свое пиво… Для тебя наступило время скорби.
— Она жива?
— А я откуда знаю? Как только женщина продана, мой интерес к ней пропадает. Она перестала быть моим имуществом. Было бы аморально все еще радеть о ней. Жива она или умерла — откуда мне знать! Да и какая разница?
— Но если она еще жива, я хочу выкупить ее на свободу!
— Я ждал этих слов, kazzih. Ты ведь еще молод, так? Ты немного пожил на этом свете и не нажил ни единого седого волоса. Молодые склонны к необдуманным речам. У моего народа есть старинная мудрая поговорка: старая ящерица дремлет на солнышке, а молодая ящерица гоняется за собственным хвостом. Ты меня понял?
— Не вполне.
— Печально! Эта рабыня, эта Федра. Она два месяца провела в одном из этих домов. Два месяца она работала там как maradoon. Знаешь ли ты, что происходит с девушкой после двух месяцев работы maradoon? Она больше непригодна для использования, мой друг. Пускай остается вместе с другими такими же… Какую бы цену ты ни заплатил за нее — все равно переплатишь!
— Но это же ужас!
— Жизнь рабыни — юдоль страданий. Это верно. Вообще же системе, основанной на владении человека человеком… Можешь счесть меня, kazzih, отъявленным вольнодумцем за такие слова, но скажу тебе откровенно: системе рабства должен быть положен конец!
— И тем не менее ты работорговец.
— Человеку нужно кушать! — заявил он, откусив от головки сыра, — Человеку нужно кушать. И если существует купля-продажа рабов, что же мешает мне, наравне с другими, участвовать в ней и извлекать скромную прибыль?
— Но, — начал возражать я и осекся. В Америке полным-полно убежденных социалистов, которые трудятся на Уолл-стрит, и не менее убежденных гуманистов, которые торгуют оружием. Мне доводилось встречать людей подобных этому Аманулле, и я знал, сколь бесполезно вступать с ними в дискуссии на темы моральной философии.