— Неужели и вам всем тоже жизнь не дорога? — ахнул я.
Обольстительная улыбка на мгновение исчезла, и в глазах промелькнула совершенно искренняя насмешка.
— Мистер Шоу ожидает вас, лейтенант! — резко сказала она. — А он не любит, чтобы его задерживали.
Вежливо постучав, я вошел, и мои ноги сразу за порогом утонули в толстом ворсе дорогого ковра. Из-за письменного стола странной формы поднялся старший компаньон. Мистеру Шоу было лет тридцать пять.
Коротко подстриженные светлые волосы, необычайно правильные черты лица и честнейшие голубые глаза придавали ему облик человека исключительно порядочного и благородного. Огромного роста и атлетического сложения, он был облачен в серый костюм и, благодаря удачному сочетанию с красным в синюю клетку галстуком, олицетворял всем своим видом подлинную элегантность.
Приветствуя меня скупой мужской улыбкой, хозяин кабинета протянул ухоженную руку с отполированными ногтями.
— Лейтенант Уилер? — Если его костюм можно было сравнить с симфонией элегантности, то голос — со сладкозвучной мелодией. — Счастлив с вами познакомиться! Сожалею, что встретились при столь печальных обстоятельствах!
Его густые брови насупились — подчеркнутая дань уважения к светлой памяти покойного Дина Кэрролла.
— Вижу, вы не закрыли офис и даже не сократили рабочие часы, — заметил я как бы мимоходом.
— Да, вы правы. — Теперь его голос звучал благоговейно. — Именно так было бы угодно нашему незабвенному Дину.
«Этот человек зря тратит время на работу в сфере общественных связей, — подумал я. — Ему бы актером быть или политиканом, а то и тем и другим одновременно. Впрочем, возможно, он уже ими и был?»
Неподалеку от меня стояло одно из ультрамодных красновато-коричневых кресел типа «ретро», обитое особым пластиком, и, когда Шоу вновь занял свое место за письменным столом самой нелепой формы, я поспешно опустился в него, не дожидаясь, когда и куда мне предложат присесть.
— Чем могу быть полезен, лейтенант? — Честные голубые глаза смотрели вежливо и внимательно.
— Вы бы оказали мне неоценимую услугу, сообщив, кто мог убить Кэрролла, — ответил я вполне искренно. — Но если это вам не по зубам, то просто поделитесь своими соображениями. Вдруг вам известно, кому нужно было убрать его с дороги?
Он медленно кивнул, и я словно услышал, как он думает. Его мыслительный процесс, казалось, испускал ритмичные звуки, напоминавшие метроном, а ограничитель строки, как у пишущей машинки, в его голове время от времени подавал сигнал о том, что пора переводить каретку.
— Ну, — наконец изрек он, — позвольте сказать абсолютно откровенно, хотя о покойниках не принято дурно отзываться, что у Дина были и недостатки.