Бет пристально взглянула на него и почувствовала, что на глаза ее наворачиваются слезы.
— По правде говоря, Дункан, мне очень хочется тебе поверить, но я по опыту знаю: делать этого не следует. Ты же не поверил мне, когда я рассказала тебе, кто я и откуда.
Дункан сокрушенно вздохнул. Бет абсолютно права. Если она говорит правду и действительно перенеслась сюда из двадцать первого века, значит, он должен был жениться не на ней, а на одной из женщин, которых обнаружил в карете мертвыми. Олбани об этом пока знать незачем, однако подтверждением ее слов служили и умение плавать, и быстрая реакция, когда она спасла Флору, в то время как все окружающие растерялись, и ее отношение к Блэкстоуну, и все ее несколько странное поведение. Кроме того, она знала о его дневнике, могла перечислить все те события, которые случились в его жизни и о которых он написал; в то же время она не знала латыни и не умела читать на этом языке.
— Детка, чтобы тебе поверить, требуется огромное воображение.
Бет кивнула:
— А что, если ты тоже призовешь на помощь все свое воображение?
Задумавшись, Бет медленно провела руками по его груди и наконец, подняв голову, взглянула ему в глаза.
— Дункан, я хочу тебе верить. Ужасно хочу. Просто пока не знаю, смогу ли.
— О детка! — прошептал Дункан. Бет хочет, чтобы он завоевал ее доверие, и это вполне справедливо, учитывая весь ее предыдущий опыт и то, как он с ней обошелся.
Тут же решив, что станет первым шагом на пути к этому, он ласково спросил:
— Можно мне тебя поцеловать, детка?
Не отводя взгляда от его серебристого воротника, Бет кивнула:
— Тогда пойдем.
Он увлек ее в глубину сарая и сразу заключил в объятия. Бет не выказала никакого сопротивления, и это его несказанно обрадовало.
Вдыхая сладкий запах сена, Дункан запрокинул ей голову и прильнул к ее губам. К его удивлению, Бет ответила на его поцелуй, а когда он усилил натиск, она приоткрыла губы, и его язык медленно скользнул во влажную, пахнущую вином мякоть ее рта.
Сердце Дункана запело от радости: она хочет его, хочет, несмотря ни на что.
Он прислонил Бет спиной к стойке сарая, прижался к ее животу восставшим жезлом, и — о чудо! — Бет застонала и зарылась руками в его волосы.
Дункан понял: больше она его не оттолкнет.
Когда руки его скользнули вверх по ее телу и, добравшись до груди, медленно погладили левую грудь, он почувствовал, как исступленно бьется сердце Бет.
Инстинкт самосохранения шепнул ей: «Постой, не делай глупостей», как только большой палец начал теребить упругий сосок. Но, Боже, как же Бет по нему соскучилась!