— Теперь, — злобно пробормотал он, — пускай попробует отпереться! Вот оно, доказательство! Ну и женушка досталась моему Георгу! Продажная девка! Распутница!
Прямо из особняка курфюрст поехал к своей фаворитке — советоваться, как поступить с изменницей. Старик трясся от злости.
— Я велю немедленно арестовать Софию! — кричал он. — Ее место в тюрьме! Развратная женщина не может быть наследницей ганноверского и уж тем более английского престола. Бастард на троне — это недопустимо!
Успокойтесь, друг мой, — мягко сказала графиня. — Я уже все обдумала. Уверяю вас, лучше поступить так, как предложу я, потому что вы сейчас слишком возбуждены и можете принять неразумное решение.
— Вы правы, дорогая, — согласился курфюрст и с надеждой воззрился на Клару. — Расскажите же, что мы должны предпринять.
— Никаких шумных арестов, — медленно сказала графиня. — Никаких скандалов. Пускай любовники продолжают встречаться, пускай ни о чем не подозревают. Придет время — и мы погубим Кенигсмарка. Я уверена, что после его смерти София-Доротея не станет обзаводиться новым воздыхателем. Она для этого слишком труслива.
— Погубить полковника?! Да вы, очевидно, рехнулись, душа моя! Ведь он — родной брат Авроры Кенигсмарк, а я вовсе не желаю ссориться с королем Польши и Саксонии.
— Август могуществен, это правда, — кивнула графиня. — Но я обещаю сделать так, что никто и никогда не узнает, куда подевался Кристоф-Филипп. — Тут графиня поднялась и, подойдя к курфюрсту, обняла его и нежно заглянула в глаза. — Разве я хотя бы однажды обманула ваше доверие? Согласитесь же, Эрнест! Согласитесь — и не думайте больше об этом человеке. Его судьба отныне в моих руках. Хорошо?
Курфюрст молча кивнул. Он не хотел неприятностей, и, если графиня знает, как их избежать, пускай делает что хочет.
Первого июля 1694 года Филипп получил от фрейлейн Кнесебек короткую записку:
«Господин граф, моя госпожа желает вас видеть. (Сама она написать вам не может, потому что обожгла руку.) Она ждет вас этой ночью и тревожится вашим долгим молчанием. Опровергните же все подозрения прекраснейшей в мире принцессы!»
Любовники действительно не виделись несколько дней, потому что между ними произошла небольшая размолвка — из-за денег, столь необходимых для бегства из Ганновера. Госпожа Платен, узнав об этом от Элеоноры Кнесебек, которой она угрожала смертью, тут же продиктовала заливавшейся слезами перепуганной фрейлине это послание.
С наступлением ночи Кенигсмарк вооружился своей самой длинной и самой прочной шпагой, закутался в черный плащ и отправился во дворец Герренгаузен.