— Вот как? — проронил король, и на чело его набежала тень. — Ни одной?
— Ни единой, Ваше Величество. — И коннетабль, якобы смущаясь, отвел глаза.
— Уж не голубой ли берет и шарф у этого шевалье?
— Да, государь. И камзол тоже… О, да ведь это же цвета королевы! — воскликнул Арманьяк, которого будто внезапно осенило.
— Арестуйте его! — приказал король. — Он нахален и дерзок!
Стражники велели юноше приблизиться, однако тот и не подумал повиноваться, хотя не мог не понимать, что приказ исходит от короля. Когда же его попытались схватить, он без долгих раздумий убил сразу двоих.
Тогда вперед выступил Арманьяк. Он медленно подъехал к шевалье, который с задорной усмешкой глядел на него, и спокойно сказал:
— Шевалье де Бурдон — вашу шпагу. Вы отказались отдать ее простым солдатам, но, быть может, для вас будет не столь зазорно вручить ее коннетаблю Франции.
Юноша ответил звонким голосом:
— Я отдам ее только тому, кто попытается отнять ее у меня.
— Что ж, вы сами хотели этого, — произнес коннетабль и молниеносным движением метнул в лошадь шевалье свою тяжелую палицу. Смертельно раненное животное рухнуло на землю, увлекая за собой всадника. Его, потерявшего сознание, схватили и связали. При обыске было найдено письмо, собственноручно писанное государыней. Карл прочел его, побледнел и приказал коротко:
— Бурдона — в темницу Шатле, королеву — в Тур! Спустя несколько дней шевалье, у которого под пыткой было вырвано признание в его преступной связи с королевой Франции, полуживым зашили в кожаный мешок и бросили в Сену. Изабелла узнала об этом уже в ссылке, в Туре. Женщине повезло: король не успел, как намеревался, судить ее, ибо вновь оказался в потемках безумия. Но зря надеялась Изабелла, что ей удастся покинуть свое узилище: против нее ополчился собственный сын, дофин Карл, который с давних пор затаил обиду на мать.
— Ты ненавистен мне, отвратителен, противен! — в ярости кричала маленькому Карлу королева. — Я не хочу, чтобы ты правил, и не подпущу тебя к трону!
— К счастью, у меня есть отец, который заступится за своего бедного мальчика, — ответил ей ребенок, заливаясь слезами.
— Отец?! — рассмеялась Изабелла. — Да он же сумасшедший! И вдобавок я вовсе не уверена, что родила тебя именно от него.
Испуганный дофин быстро выскочил из материнских покоев и помчался в свое любимое укрытие — в крохотную комнатку на верхушке одной из многочисленных дворцовых башенок, куда никто никогда не заходил (ибо кому охота карабкаться по узенькой винтовой лестнице с ненадежными ступеньками?). Мальчик долго сидел там скорчившись и рисовал себе страшные картины. Вот его с позором — как незаконнорожденного — изгоняют из Парижа… нет, из Франции! Он отправляется в ссылку… за море… корабль терпит бедствие и тонет, и он, бедный Карл, тоже гибнет в пучине… А может, его даже казнят, обвинив в том, что он без всяких на то прав долго назывался принцем и наследником престола. И никто не поможет ему, никто не защитит!..