Когда де Жиак убедился, что бургундец уже в доме и что впустила его именно Катрин, он тихо выскользнул за ворота и медленно, волоча ноги, направился к своему коню. Он никак не мог решить, что ему делать. Сердце велело убить любовников сразу, а разум — немного обождать и воспользоваться удобным случаем, чтобы никто не заподозрил его в умерщвлении знатнейшего вельможи королевства.
— Что же делать? Что делать? — шептал обманутый муж, когда ехал обратно в Париж. — Я хочу отомстить, но ум отказывается служить мне. Я растерян, мне нужен совет… — И он замолчал, а потом вдруг вскинул голову и воскликнул — громко, с вызовом: — Пускай сам Сатана заберет мою правую руку, но да буду я отмщен!
После этих слов дождь, который нудно капал еще с вечера, усилился. Де Жиак поежился и пустил коня рысью, но умное животное отчего-то упиралось и все время норовило свернуть с дороги. Рассерженный де Жиак пришпорил его, пробормотал проклятие — и внезапно заметил, что рядом с ним скачет какой-то всадник. Это был молодой человек с бледным меланхоличным лицом, с головы до ног одетый в черное. Ехал он без шпор, без седла и даже без поводьев — его огромный вороной конь подчинялся любому движению хозяина.
Де Жиак был храбрым рыцарем, но ему стало не по себе, потому что незнакомец появился совершенно неожиданно и к тому же молчал и даже не глядел в его сторону.
— Сударь, — проговорил де Жиак, прилагая все усилия к тому, чтобы его голос звучал твердо, — я вовсе не искал вашего общества. Дорога широкая, так что вы езжайте своим путем, а я поеду своим.
— Нет, де Жиак, — ответил незнакомец, — путь у нас с тобой один, и стремимся мы к одной цели. А общества моего ты как раз искал. Ты звал меня — и я пришел.
Дрожь пробежала по телу рыцаря, но он овладел собой и произнес:
— Если ты тот, за кого себя выдаешь, то должен знать, чего я хочу.
— Я знаю, — был ответ, — что ты хочешь гибели герцога Бургундского и жены своей, прекрасной Катрин.
— И ты в силах помочь мне? Молодой человек лишь усмехнулся.
— И с тебя достаточно моей правой руки?
— Да. Следуй за мной.
И они поскакали быстрее ветра и скрылись в чаще Бомонского леса.
А спустя полгода против герцога Бургундского был составлен заговор, во главе которого оказался дофин Карл. Де Жиак стал одним из самых деятельных заговорщиков. Именно он пригласил герцога войти в дом, где его ожидала смерть. Герцогу пришлось выслушать суровую отповедь от принца Карла, который обвинил Жана Неустрашимого в трусости, в том, что он сдает англичанам один французский город за другим. Это было правдой, но лишь отчасти, ибо герцог отнюдь не являлся трусом, но зато отличался поразительной жадностью. Его нельзя было запугать, но можно было купить, и Генрих Английский пользовался этим.