Когда бургундец, оскорбленный до глубины души, уже собирался уйти, один из людей дофина, а именно Танги Дюшатель, закричал, что Жан намеревался убить принца, и нанес ему страшный удар секирой. Герцог сразу лишился кисти левой руки, и вдобавок ему раскроили череп и вонзили в грудь кинжал. Сам де Жиак не тронул любовника своей жены даже пальцем. Он стоял, скрестив на груди руки, над его телом и ждал, когда же герцог наконец испустит дух. Удостоверившись, что бургундец мертв, рыцарь вышел вон, вскочил на коня и помчался к Катрин.
— Сударыня, — сказал он с порога, — два часа назад ваш любовник, герцог Бургундский, умер прямо у меня на глазах.
Бедная женщина вскрикнула и прижала ладони ко рту, с ужасом глядя на мужа. А де Жиак извлек из-за пазухи маленький флакон, вылил его содержимое в недопитый стакан с вином, что стоял на столике посреди комнаты, и поднес ядовитое зелье Катрин. Та вынуждена была проглотить его. Спустя несколько минут она скончалась.
…А правая рука де Жиака стала с той поры сохнуть, так что он не мог удержать ею даже кинжала.
Узнав о страшной гибели герцога Жана, королева усмехнулась.
— Неужели ему отрубили левую кисть? Что ж, значит, Орлеан отомщен, — сказала она и достала из потайного ящичка бархатный футляр. Там оказалась прядь белокурых волос.
— Слышишь, Людовик, твой убийца мертв, — прошептала королева и прижалась губами к этой дорогой ее сердцу реликвии. — Ты полагаешь, я любила его? Нет, дорогой, нет! Он околдовал меня, но теперь его забрала смерть, и я освободилась от его чар. Вот только быть нежной я уже не умею. Разучилась…
И Изабелла с грустью подумала о тех давних временах, когда она была молода и красива, а окружавшие ее рыцари добивались благосклонности не королевы, но привлекательной женщины. Ныне же она безобразно растолстела, стала уродливой и ходила с трудом, переваливаясь, точно рождественская гусыня. Ей нравились хорошенькие мальчики, и она соглашалась на все, лишь бы залучить их в свою постель. Она знала, что подданные проклинают ее за позорный Труаский договор, по которому Франция лишилась независимости и превратилась в часть некоего Англо-французского королевства, но ей это было безразлично. Англичане дали ей деньги, а на эти деньги можно было купить ночи с юными дворянами… или же простолюдинами. Какая разница? Рядом с королевой не осталось ни одного человека, который был бы по-настоящему дорог ей.
— И все же за бургундца тоже надо отомстить! — решила Изабелла и без промедления послала за Филиппом, сыном Жана Неустрашимого.
Молодой человек — облаченный в траур, с красными от слез глазами — явился к Ее Величеству лишь поздним вечером.