Припал лицом к жалюзи ставен, жадно всматриваясь в полутемное пространство гостиной.
У стола, спиной к нему, стоял полный пожилой мужчина. Его большая лысина тускло поблескивала, а рядом с ним, положив ему руки на плечи, стояла Мадлен. Сколько тоски было в ее глазах! Как вымаливали они прощение, но не у него, не у Анри, а у мужа, не достойного, по мнению виконта, и одного прикосновения ее мизинца.
— Не говори мне ничего, — произнес прокурор Ламартин.
Мадлен откинула голову и забросила волосы за спину.
— Да, я изменила тебе.
— Я не хочу об этом слышать.
— Но…
— И этого не надо.
— Я не смогу жить дальше, если не признаюсь тебе во всем.
— А я, дорогая, не смогу, если буду знать.
— Нет, ты должен меня выслушать.
Анри вцепился руками в завесы ставен и отступил немного в сторону. Ведь его могла заметить Мадлен. Теперь он видел только одну женщину, мужчину от него скрывал выступавший из плоскости стены алебастровый лепной пояс, обрамлявший окно. И виконту Лабрюйеру казалось, женщина обращается к нему.
— Да, дорогой, я попробовала тебе изменить и только после этого поняла, насколько сильно люблю тебя.
Ответ мужчины потонул в гуле, наполнившем голову Анри. Он качнулся и с трудом удержался на скользком карнизе.
И тут словно густой туман до слуха виконта донесся вопрос:
— Кто он? — в словах прокурора Ламартина не было злобы или желания отомстить, было простое любопытство.
— Этого я не могу тебе сказать, дорогой, мне стыдно, — Мадлен опустила взгляд.
«Ей стыдно произнести мое имя, — подумал виконт. — Если бы она изменила мужу с конюхом или садовником, то не посчитала бы нужным даже вспомнить об этом. Нет, женщины более коварны, чем я представлял раньше. Изменить мужу, а потом попытаться, признавшись ему в этом, заставить любить себя еще сильнее! Я
Недооценил Мадлен, скорее, наоборот, слишком многому ее научил за те несколько дней, когда добивался ее любви».
— Мне казалось, я люблю его, — продолжала Мадлен, — и даже, наверное, дорогой, я любила этого человека… Но всего лишь несколько дней, а потом пришло прозрение.
— Я не желаю об этом слушать.
Анри казалось, что Мадлен отвечает само пространство своим бесстрастным голосом. Он широко открыл глаза и посмотрел вниз на вымощенную камнем дорожку и разжал руку. Но Анри даже не покачнулся, он на удивление твердо стоял на скользком от влаги наклонном карнизе.
— Значит, — вздохнул виконт, — не судьба. Прощай Мадлен, прощай моя любовь. Есть еще много чудесных женщин, но вспоминать я буду только одну ночь, когда ты пришла ко мне в дождь. Впервые мне захотелось утром увидеть лицо женщины, с