Анри в душе обрадовался.
«Правильно, Констанция сейчас чувствует себя несчастной, а я униженным, и два человека, испытывающие подобные чувства, должны понять друг друга, проникнуться состраданием и пожалеть невольно оказавшегося рядом неудачника. А от жалости до любви — один шаг».
— Меня бросила женщина, — произнес Анри фразу, на которую еще вчера никогда бы не решился.
Губы Констанции дернулись, сложившись в подобие улыбки.
— Я предостерегала тебя, Анри, от опрометчивого шага, но ты не послушал меня, решил что Мадлен — это женщина, достойная тебя.
— Я впервые встретился с женщиной дважды, — признался виконт Лабрюйер.
— И конечно же это было твоей ошибкой.
— Первой за всю жизнь.
— Не стоит расстраиваться, Анри, у тебя впереди еще долгая жизнь, и ты сможешь отомстить за это поражение, соблазнив еще несколько невинных девушек.
— Нет, я не хочу мстить, я всего лишь понял Констанция, что люблю тебя.
Произнеся эти слова, Анри понял, что слишком неумело врет. Подобное признание могло сойти в разговоре с любой другой женщиной, но не с Констанцией. Та слишком хорошо знала цену таким словам.
Но случилось странное. Слезы появились в глазах мадемуазель Аламбер, и она подошла к своему гостю.
— Анри, я была несправедлива к тебе.
— Я люблю тебя, — тихо повторил виконт.
— Как я была глупа, — вздохнула женщина, — ведь я столько ночей мечтала стать твоей и только гордость не позволяла мне сделать этого.
Анри заглянул в ее наполненные слезами глаза, желая прочесть там ответ на свой вопрос — правду она говорит или притворяется.
Но Констанция тут же опустила веки, изображая из себя кающуюся грешницу.
— Я часто мечтала о тебе, Анри, пыталась разгадать твою загадку, а она проста.
— Какую загадку? — удивился виконт.
— Ни одна женщина не может устоять против твоих чар, и я не исключение, — Констанция Аламбер опустилась на колени перед виконтом и обняла его за ноги. — Я не могу больше противиться желанию, ты не можешь отвергнуть мои мольбы.
Анри все еще не понимая, что происходит, взял Констанцию за плечи и попробовал поднять. Но та упрямо оставалась стоять на коленях.
— Ты все еще хочешь меня, Анри?
Виконт Лабрюйер почувствовал, как зудят у него глаза и подступают к горлу рыдания. Ему так стало жаль себя и сделалось невыносимо стыдно, как он мог домогаться близости с этой женщиной, даже не пытаясь заглянуть в ее душу поглубже, чтобы увидеть там любовь к нему. В том, что его любят все женщины без
Исключения, Анри ни минуты не сомневался.
Поддавшись чарам и хитрости Констанции, Анри воскликнул:
— Я так виноват перед тобой, что даже готов простить случившееся с Колеттой.