Филипп опустился на колени и склонился к Марселю. Тот был настолько слаб, что говорил чуть слышно. — Береги мать и свою сестру, а также береги Констанцию. Она славная и лучше покиньте этот дом, уходите куда-нибудь, я вам советую. А потом, может быть, вернетесь сюда и будете счастливы.
Марсель Бланше отстранил от себя Филиппа и поманил пальцем Этель. Женщина со скорбным лицом тоже опустилась на колени и склонилась к самой груди Марселя. — Этель, прости меня за все, прости, если я причинял тебе беспокойства, прости за то, что ты страдала из-за меня.
— Что ты. Марсель, успокойся, может быть, все еще будетхорошо.
— Нет, сестра, мои дни сочтены, даже сочтены мои минуты.
Марсель странно дернулся, его глаза закатились, а из горла вырвался стон.
— Он умирает, — сказала Этель, — и мы остаемся одни.
Но жизнь все еще не покинула Марселя. Его душа пока еще оставалась в теле. Он вздрагивал, хрипел, выкрикивал свое имя, кого-то проклинал. Но потом вдруг стих, по его щекам покатились слезы, на губах появилась блаженная улыбка, он поднял руку и несколько раз взмахнул ладонью, давая прощальный знак всем близким людям. Его душа покинула тело, а на лице застыла блаженная улыбка.
Этель положила свою ладонь на лоб брата и закрыла глаза.
— Господи, прими его душу в свои объятия, прости ему все прегрешения. Он был хорошим человеком, может ошибался, может быть, когда-нибудь злил тебя, но он никогда не держал на людей зла и если мог, то помогал им. Прости его, господи!
Филипп работал без устали целый день. Он выкопал глубокую яму под старым деревом. Марселя завернули в его кожаный плащ и опустили в землю. Женщины плакали, а Филипп держал себя в руках. Он принес из дому Библию, старую, с пожелтевшими страницами, ту, по которой отец учил его читать, развернул и прочел отходную молитву.
Едва смолк его голос, как из конюшни послышалось тревожное, похожее на плач ржание лошади. Филипп вздрогнул.
— Это конь Марселя, — сказал он и зашагал через весь двор к конюшне.
Он выпустил лошадь и та сразу же бросилась к разверстой могиле. Она бегала вокруг женщин, заглядывала в темную глубину, где лежал ее хозяин, и жалобно ржала. От этого ржания слезы сами катились по щекам людей.
— Уведи ее, Филипп, — сказала Этель, — ее ржание разрывает мое сердце.
Филипп хотел поймать лошадь, но та отбежала и стала носиться по двору.
Она далась в руки только Констанции. Девушка отвела ее в конюшню и вернулась только тогда, когда закрыла ворота.Этель взяла горсть влажной красноватой земли и бросила в яму. Ее движение повторили Констанция, Лилиан и Филипп.