— Не считайте меня ребенком, моя дорогая! А чем занимаются таможенники и береговая охрана? Я хорошо знаю. Их не часто увидишь на наших широтах, которые внушают им страх своей грубостью и дикостью обычаев. Впрочем… утопленники брошены обратно в море, остальные заботливо погребены. Знаете, мы не так уж много убиваем! — добавил он с иронической улыбкой, вызвавшей у Марианны желание дать ему пощечину.
Чтобы не пробудить его подозрительность, она согласилась на предложенную им партию в шахматы. В эту крестьянскую кухню по приказу разбойника внесли и поставили против огня драгоценный маленький столик, на котором сверкала серебром и старинным хрусталем шахматная доска с фигурами и два обтянутых светлым шелком изящных кресла.
— Это самое теплое место в доме, — заметил он, усаживаясь и приглашая Марианну занять другое кресло. — У меня, конечно, есть своя комната, но там камин тянет плохо и можно замерзнуть. К тому же, — добавил он, так широко улыбаясь, что из-под маски сверкнули его волчьи зубы склонить меня к участью в ней так же легко, как к этой! сыграть со мной в значительно более пылкую игру… Ведь вы гостья, посланная Богом и Принцами… пока нет доказательств, опровергающих это!
— Я полагаю, — парировала, не моргнув, Марианна, — что эта игра требует двух участников. И вам не удалось бы склонить меня к участью в ней так же легко, как к этой! Зато мне было бы приятно, если бы вы наконец сняли эту маску. Ваше бархатное лицо пугает меня.
— То, которое спрятано, испугает вас в сто раз больше! — сказал он сухо. — Если вам так хочется знать, милое дитя, я изуродован! Злополучный сабельный удар у Киберона, где мне удалось спастись от резни и в общем-то дешево отделаться. Итак, оставим в покое мою маску, дорогая, и будем играть.
Марианна уже давно научилась искусству игры в шахматы. Аббат де Шазей — страстный игрок в бесчисленных партиях — терпеливо развивал в ней чувство стратегии. Она играла хорошо, с отвагой и стремительностью, способными поставить в тупик и сильного игрока. Но этим вечером она была не в своей тарелке. Ее глаза едва различали блестящие фигуры, на которых пламя зажигало золотистые переливы, потому что она напряженно прислушивалась к звукам, раздававшимся в этом странном доме. Гвен исчезла, как по волшебству. Старая Суазик удалилась со своим блюдом. Стук ее сабо послышался почти тотчас же под окном кухни. Очевидно, здесь, совсем близко, находилась дверь, ведущая в ригу, где был заперт Жан. Оба «лейтенанта» ушли, волоча ноги, после нескладного «Долго жить!». Немного позже и маленький портной со свечой в руках, в свою очередь, пересек кухню, чтобы укрыться в дыре, которую хозяин поместья милостиво предоставил ему для ночлега.