Продолжение вы знаете: его немедленно отвели в камеру башни Бертодьер…
— Какой позор! — вскричала Катрин.
— И никто не вмешался? — спросил Беранже, который уже минуту как перестал есть. — Из всех тех, кто прибыл с ним из Оверни, никто не тронулся с места?
Прево слабо и невесело улыбнулся.
— Ты хочешь сказать, что мы едва избежали сражения, мой мальчик? Потребовалось, чтобы монсеньор сам воззвал к разуму. Как истинный бретонец, он отлично знает, что такое упрямые головы и кипящая кровь. И, несмотря на это, рыцари Монсальви отступили, показывая зубы, как побитые сторожевые псы. И с тех пор они злятся! Окопавшись в своих кварталах, они общаются только между собой и отказываются оказать коннетаблю малейшую услугу. Поверьте, что все очень сложно, и коннетабль не знает, что делать. Особенно непримиримы два светловолосых гиганта, которые раскатывают свое «р», как водопад камней, и грозятся по камням разнести Бастилию! Их зовут Рено и Амори де…
— Рокморель! — закончил Беранже с прояснившимся лицом. — Эти мои братья, мессир прево, и если они грозят разрушить вашу Бастилию, то берегитесь! Они очень даже способны это сделать!
Катрин осушила свой стакан, сморщилась, словно вино было горьким, и пожала плечами:
— Меня удивляет, что их и не подумали отослать домой! С этими людьми опасно так поступать.
— Это было нашим самым горячим желанием! — проворчал Тристан. — Но они отказываются двигаться с места. И кроме того, должен сразу сказать, нам не хватает денег. Войску не выплачивалось жалованье уже порядочное время. Это придает им некоторую уверенность.
Со вздохом Катрин встала, подошла к окну и посмотрела на улицу, усеянную битым стеклом.
— Когда нуждаешься в людях, но не можешь им заплатить, их больше уважаешь. Чтобы избежать неприятностей, не проще ли предать забвению вспышку ярости моего супруга и вернуть капитана его друзьям? Не кажется ли вам, что причина, толкнувшая Арно на непослушание, была достаточно благородная и достойная уважения? Чего вы хотите еще? Он отомстил за своего брата….и моего отца!
— Вы полагаете, что коннетабль этого не осознает? Если бы дело только в нем, сир де Монсальви никогда бы не поднялся по ступеням Бертодьер! Есть еще армия, которую трудно удержать, есть Париж, на который надо произвести впечатление… Наконец, есть вдова Легуа, которая, упирая на слово коннетабля, требует голову убийцы своего мужа!
— Что?
Катрин резко повернулась. Она сильно побледнела, и Тристану показалось, что он видит страшный призрак. С перекошенными чертами, стиснутыми зубами, неестественно расширенными глазами, она была ужасна, и Тристан бросился к ней, боясь, что она упадет на каменные плиты. Он ее обнял, она не сделала ни одного жеста, чтобы ему помешать.