— Именно поэтому я и боюсь. Я меньше бы боялась худшего из моих врагов, чем обиженного друга. И потом, я не люблю этот дом: он приносит несчастье.
Растерявшись от этого неожиданного утверждения. Бастард широко раскрыл глаза:
— Несчастье? Вы, смеетесь? Что вы имеете в виду?
— Ничего, кроме того, что уже сказала. Я родилась недалеко от этого места, монсеньер, и знаю, что все владельцы этого отеля умирали трагически.
— Неужели?
— Вы это не знали? Вспомните: Губо Обрио, который его построил и умер на Монфоконе; Жан де Монтэгю, подвергшийся публичному позору и повешенный; Пьер де Жиак, человек, который отдал руку Дьяволу и которого коннетабль велел зашить в мешок и бросить в Орон после того, как отрезал ему кисть руки; ваш собственный отец, герцог Людовик Орлеанский, который ему дал название — дикобраз, убит; принц Баварский, чья смерть была подозрительной; герцог Жан Бургундский убит…
— Небеса! Не говорите таких вещей! Вспомните, что Ришмон бретонец, а значит, суеверен. И потом, это угрожает только ему, а вы, насколько я знаю, не хозяйка этого дома.
— Нет. Но трагедии оставляют следы… Здесь не дом милосердия.
Бастард достал платок, вытер лоб и вздохнул:
— Да, моя дорогая, вы можете смело считать себя человеком, отнимающим всякое мужество. Я пытался вас ободрить, а получилось так, что вы меня взволновали этими историями с привидениями… А! Мессир дю Пан!
К ним приближался дворецкий коннетабля, спускаясь по лестнице, ведущей в зал для приемов. Дюнуа встретил его с явным облегчением.
— Пожалуйста, мессир, доложите о нас. Кажется, наверху большое собрание?
Слышны были многочисленные голоса, и весь этаж жужжал, как летний улей. Но дворецкий с улыбкой поклонился:
— Действительно, слишком большое собрание. Монсеньор приказал проводить мадам в сад, куда он удалился со своим Советом.
Катрин удержала вздох облегчения. Она боялась, что Ришмон вынудит ее к публичному объяснению, как перед королевским судом, где при большом скоплении народа она Услышит свой приговор, но не сможет ничего объяснить.
Шум, заполнявший отель, испугал ее с самого начала. Поэтому она любезно улыбнулась сиру дю Пану, собравшемуся показать ей дорогу. Но дело осложнилось, когда он захотел увести Катрин без ее эскорта, сделав знак овернским сеньорам оставаться на месте.
— Монсеньор коннетабль желал бы выслушать графиню де Монсальви в узком кругу, мессиры. Он хочет, чтобы это несчастное дело сохраняло по возможности оттенок семейного из-за тесных связей его с домом Монсальви.
Амори де Рокморель вышел из ряда, сделав шаг вперед.